Скрип на лестнице

Айисдоттир Эва Бьерг

В две тысячи шестом дом купили Андреа Франсдоттир и Харальд Трёйстасон и владели им до две тысячи девятого года, когда его выкупил на принудительных торгах Ипотечный фонд. Сигквата в реестре не было, но Андреа и Трёйсти сейчас оба жили в столице, отдельно друг от друга. В этой связи она начала думать, не распался ли их брак из-за финансовых проблем, как и у многих. Просмотрев странички обоих в Фейсбуке, она обнаружила, что у них не было общих детей. Дети на их фотографиях были слишком маленькими и явно не могли родиться до две тысячи девятого года.

Она вбила в поисковик имя Сигквата Кристьяунссона.

Поисковик выдал некролог, и Эльма мгновенно увидела, что это тот самый человек. Он умер лет десять назад в доме престарелых «Хёвди» в Акранесе. Родился он в тысяча девятьсот двадцать шестом году и, согласно некрологу, все время жил в Акранесе, и у него было четверо детей: три сына и дочь. Они все написали свои некрологи, в которых хвалили отца, рассказывали, что он был трудолюбивым человеком и добрым дедушкой: летом брал их с собой в море на своем суденышке, где они забрасывали снасти, а улов потом продавали. Его фотография представляла мужчину средних лет, с обветренным лицом, улыбающегося, в вязаном свитере, с солнечными бликами на лице. Для статьи-некролога это была необычная фотография, она явно была сделана за много лет до его смерти, но, вероятно, лучше всего передавала его сущность. Дети завершали свои статьи словами о том, что сейчас он отправился к их маме, и сейчас они на том свете вместе, – что бы это ни значило. Эльма нашла в поисковике дочь Сигквата и увидела, что она никак не может быть той девочкой с фотографии.

Так что единственным вариантом оставалась Элисабет. Она жила в том доме, когда он принадлежал Хендрику, так что мать и дочь, видимо, снимали у него. Могло ли имя его сына всплыть в ходе расследования случайно?

Эльма нашла страницу Хендрика в Фейсбуке. На аватарке он стоял с занесенной клюшкой для гольфа, готовясь ударить по мячу. На нем были брюки цвета хаки, синяя рубашка-поло и бейсболка. Хендрик был немолод, загорел почти дочерна от нахождения на ярком солнце, и, судя по пальмам на заднем плане, этот снимок был сделан в каком-то южном райском уголке.

Она прокрутила страницу вниз и остановилась на семейной фотографии, сделанной по какому-то торжественному поводу. На ней Хендрик в костюме стоял возле миниатюрной женщины, серьезно смотрящей в объектив. Она открыто улыбалась, сверкая белыми зубами. Подпись под фотографией гласила: «Магнея Аусгримсдоттир». Это та женщина, с которой сейчас разговаривают Сайвар и Хёрд. Бьяртни обнимал ее за талию. Он был похож на отца: высокий, загорелый, с такой же улыбкой. Эльма узнала Бьяртни. Он был на несколько лет старше нее, а она хорошо помнила его из детства.

Эльма закрыла сайт и откинулась на спинку кресла. Ей вспомнилась девушка, к которой они заезжали неделю с небольшим назад, она представила себе ее лицо, на которое ее ухажер старше нее выплеснул свою злость. Тоумас, брат Хендрика, был совладельцем той фирмы. А скоро их сменит Бьяртни.

Она снова повернулась к компьютеру, открыла сайт Акранесского фотоархива и снова отыскала фотографию Элисабет тысяча девятьсот восемьдесят девятого года, на которой она сидела в классе с одноклассниками. Да, на обоих снимках была именно она! Это несомненно. Не многие могут похвастаться такими красивыми темными глазами. Эльма подперла голову рукой и уставилась на фотографию Элисабет в трусах. Кто же держал

фотоаппарат? Кто был в комнате с Элисабет в тот день?

Когда они вернулись, Эльма ждала в кафетерии. Она лишь слегка притронулась к хрустящим хлебцам, из которых сделала бутерброды на работу, но ей их не хотелось, хотя в желудке у нее и было пусто. Она закончила разбирать вещи из машины, но не нашла ничего примечательного, кроме той фотографии и документов о разводе. Фотография впечаталась ей в мозг, и она не могла ни о чем думать, кроме этой девочки и того, через что ей пришлось пройти.

– Что это? – Сайвар взял документы, которые она протянула ему, как только они вошли.

– По-моему, это имеет отношение к ее визиту к адвокату, – ответила Эльма. – Она хотела развестись через суд.

– Что это значит? – спросил Сайвар.

– Всего-навсего, что они так и не договорились насчет развода у сислюманна. Обычно так бывает, когда один из супругов против, – объяснила Эльма. – И наверняка она беспокоилась и о детях.

– Значит, Эйрик был против развода, как мы и думали, – сказал Хёрд. – Да, похоже на то.

– А еще я нашла вот это, – сказала Эльма, не давая Хёрду слишком радоваться таким новостям. Она выложила на стол фотографию девочки.

– Это Элисабет? – Сайвар сел за стол и принялся рассматривать снимок.

Эльма кивнула.

– По-моему, да. Утверждать трудно, но явно похожа. Смотри, вот ее школьная фотография в шестилетнем возрасте. – Эльма указала ему на снимок на экране. – На этой фотографии девочка чуть постарше, но, по-моему, это явно Элисабет.

– А как ты думаешь, кто ее фотографировал? Ты считаешь, что кто-то?..

– Я думаю, фотографом был кто-то, кого девочка боялась. Только посмотри, как она стоит. Ей явно не по себе. Я думаю, что тот, кто ее фотографировал, что-то сделал ей. – Эльма посмотрела на Хёрда. – Я считаю, что надо рассмотреть версию, что Элисабет приходила из-за этого. Что она приходила посмотреть в глаза тому, кто делал тот снимок. Должна же быть какая-то причина, по которой она взяла эту фотографию с собой.

– А может, это ее мама сфотографировала? – Хёрд склонился над фотографией.

– Не думаю, – ответила Эльма. Такую возможность она даже не рассматривала. – Своих детей так не фотографируют, – добавила она и тут же засомневалась. Может, Элисабет так боялась матери?

– Тем более что мы не знаем, точно ли на этой фотографии Элисабет, – сказал Хёрд.

Эльма промолчала и убрала фотографию обратно в конверт. Она была уверена в своей правоте и решила получше изучить, что произошло с Элисабет. Но она не стала говорить это Хёрду, а вместо этого спросила:

– Что сказала Магнея?

Хёрд рассказал, как они ездили домой к супругам и что выяснили.

– И вы верите, будто Магнея ничего не знала? Она наверняка знала, о чем хочет поговорить Элисабет. Через столько лет без причин встречу не назначают, – сказала Эльма. – А если Магнея и впрямь не знала, почему не захотела выяснить? Почему она велела Элисабет уйти? Вот лично я бы умерла от любопытства, если бы давно забытый школьный товарищ пришел ко мне и захотел поговорить.

– Соглашусь, – ответил Сайвар. – У меня такое ощущение, что она чего-то не договаривает.