Скрип на лестнице
Шрифт:
Ауса сообразила, что до сих пор не сказала ни слова. Наконец она улыбнулась и, к собственному удивлению, ощутила, как по щеке покатилась слеза. Она поспешно отерла ее, а потом сконфуженно засмеялась. Бьяртни и Магнея переглянулись и улыбнулись.
– Ах, милая Ауса, мы не хотели тебя так волновать. – Магнея пересела к свекрови.
Ауса снова рассмеялась. Сейчас все внимание сосредоточилось на ней, а она к такому не привыкла.
– Простите, – сказала она. – Не знаю, что на меня нашло. Это ведь хорошая новость. Правда хорошая.
– Теперь нам наконец пригодится вся та одежда, которую ты навязала, –
Ауса кивнула и стиснула зубы. Ей удалось удержаться от дальнейших слез, но внутри у нее вырвалось на свободу нечто другое. Пробудилось чувство, которого она уже давно не испытывала: предвкушение. Впервые за многие годы она начала ждать чего-то хорошего.
Когда позвонил Сайвар, Эльма ехала домой. Пытаясь придерживаться небрежного тона, он спросил, не желает ли она где-нибудь поужинать.
– Уже восемь часов, Сайвар, – ответила она. – Я поела.
– А выпить? Я угощаю, – сказал на это Сайвар, и Эльма уловила сквозь телефон, как он улыбнулся, и не могла не согласиться встретиться с ним.
Она раньше никогда не заходила в «Старый кооператив». Это место одновременно было всем: и баром, и рестораном, и банкетным залом. Оно располагалось на главной улице города, внутри было мало посетителей и, – что Эльме понравилось – приятный полумрак.
Сайвар сидел за столиком в глубине зала и уже успел к приходу Эльмы заказать для нее пиво. Он был в футболке, так что его волосатые руки были хорошо заметны. Волосы были взъерошены, и Эльма задалась вопросом, причесывается ли он вообще. Она никогда не видела его аккуратно причесанным. Ей вспомнился Давид, по утрам много времени проводивший за расчесыванием волос. Он стоял перед зеркалом и тщательно укладывал каждую прядку на место. Ее это всегда умиляло. Она думала про себя, что он прихорашивается ради нее. А Сайвар даже не был побрит. На его волосатой верхней губе осела пивная пена, и Эльму охватило непреодолимое желание потянуться к нему через столик и стереть ее большим пальцем. Сайвар сделал внушительный глоток, стер с губ пену и отодвинул стакан с пивом.
– У нас все кончено, – сказал он. – Я ушел от Тельмы.
– Понимаю. – Эльма удивилась. Выражение лица Сайвара не говорило ни об облегчении, ни о радости, и она понятия не имела, что на это сказать. И она просто сделала глоток пива.
– Она мне недавно сказала, что у ее мамы рак, а я взял и ушел от нее.
Эльма поперхнулась, закашлялась и не смогла унять приступ. Но вскоре кашель перешел во что-то другое, и она вся затряслась, пытаясь подавить хохот.
– Все нормально? Ты подавилась? – Сайвар приготовился встать и помочь ей. Она отмахнулась от него. У нее по щекам потекли слезы. – Ты что, смеешься?
– Прости, – только и смогла простонать она. – Не знаю, что на меня нашло. Конечно, это ни капельки не смешно. – Она сосредоточилась на дыхании и снова отпила глоток пива. В этот раз она постаралась проглотить как следует.
– Эльма, ты что, с ума сошла? – Эльма была рада, что, несмотря на ее неадекватную реакцию, Сайвар пытается улыбаться.
– Не знаю, наверное. Вполне возможно. – Она отерла глаза и сделала серьезное лицо. – Прости, больше не буду. Ты сказал, у вас все кончено?
– Да, совсем, – ответил Сайвар.
– И это хорошо или?..
– Да, Эльма, это хорошо.
– То есть она это плохо восприняла?
Сайвар пожал плечами:
– Она плакала. Но я не знаю, вряд ли для нее это такая уж неожиданность. По крайней мере год у нас все было просто чудовищно.
Эльма кивнула и сделала большой глоток пива. Она начинала ощущать знакомое головокружение.
– На самом деле не знаю, как я себя чувствую, – сказал Сайвар. – Как будто завершается какая-то глава жизни, по которой я так или иначе буду скучать. И все-таки я готов завершить ее, и, если честно, меня гложет совесть за то, что мне не очень плохо. А мне ведь должно сейчас быть плохо, да? В смысле: это ж целых семь лет! Семь лет – долгий срок.
Эльма кивнула.
– Эльма… – Сайвар упер взгляд в свой стакан. – Я все собирался попросить прощения за то, что тогда от тебя убежал. Не знаю, отчего я вылетел от тебя как угорелый.
– Не рассуждай об этом, – улыбнулась Эльма.
– Ты мне сказала, что недавно рассталась с парнем. А как давно?
– Уже четыре месяца.
– И из-за этого вернулась в родной город?
– Да. Я вообще-то не планировала, это как-то само собой получилось.
– То есть ваше расставание было сложным?
Эльма кивнула. Сайвар молчал, словно ждал, что еще она скажет.
– Да, это верно: очень сложным. Давид был мне лучшим другом и… – Она умолкла посередине фразы: испугалась, что сейчас у нее дрогнет голос и она расплачется прямо перед Сайваром. При этом какая-то ее часть желала рассказать ему все как на духу, – но она не могла на это решиться. Не могла – и все тут.
Сайвар подал официанту знак принести еще два пива.
– Ты по нему скучаешь? – спросил он после.
– Да, – призналась Эльма, еле слышно, будто прошептала. Она откашлялась. – Я просто была так зла, что пока толком и не могла скучать. Я просто взяла и уехала.
– И из всех возможных мест – именно в Акранес, – усмехнулся Сайвар. – Кто бы мог подумать.
– Ну уж явно не я, – вздохнула Эльма. – А ты? Тебя сюда что привело? Ты сказал, у тебя брат тут живет, – а родители?
– У моего брата задержка в развитии, и живет он в интернате. Если б не он, я бы, может быть, отсюда уехал. – Сайвар отпил глоток пива и, пока говорил, смотрел в стакан. – Мои родители погибли в аварии примерно лет пять спустя после того, как мы сюда переехали. Мне тогда только исполнилось двадцать. Брату было шестнадцать, и он был совсем не против пожить в интернате. Я не мог никуда уехать. Мы с ним остались вдвоем.
Эльма кивнула.
– Что в этом городе тебя бесит? – спросил Сайвар после небольшой паузы.
– Наверное, сам город меня никогда особо не раздражал, – ответила Эльма. – Наверное, дело было скорее во мне самой. Когда я здесь жила, то мне не особо нравилось, какая я была.
– Да ну? А я уверен, что мне бы ты понравилась.
– Правда? А вот я как-то не уверена.
– Давай поспорим! Расскажи-ка мне все, все маленькие грязненькие тайны об Эльме!
Эльма засмеялась, но потом все же стала рассказывать.