Скрип на лестнице
Шрифт:
Вдруг Сайвар повернулся к компьютеру и принялся колотить по клавишам. Через некоторое время он посмотрел на Эльму.
– На Хендрика и Аусу зарегистрированы две машины: внедорожник и легковая. Не проверить ли нам, обе ли они припаркованы у их дома?
– Да, давай! – Эльма улыбнулась Сайвару. – Но я хотела бы поговорить еще кое с кем – с одним из тех, кто часто ходил в гости к Хатле, матери Элисабет. Тебе знаком Рунар Гейрссон, или Рабби?
Сайвар кивнул:
– Это наш старинный друг. Правда, нам уже несколько лет не приходилось вмешиваться в его жизнь, так что, я думаю, он в конечном
Эльму мучила совесть. Она не сообщила Хёрду, чем занималась в последние дни, и беспокоилась, что он плохо отнесется к ее поездкам, если она расскажет ему о них. Она знала, что он никогда бы не одобрил, что она съездила поговорить с Аусой. Она просто надеялась, что до того, как Хёрду все станет известно, у них в руках будет больше данных. Что-нибудь, что связывает Хендрика с гибелью Элисабет.
– Ты тогда сказала, что, по-твоему, Сара была не одна, когда забралась на плот. Почему? – спросил Сайвар.
– Ауса сказала, что Сара боялась воды с самого раннего детства. Я не могу сказать, кто вынудил ее залезть на этот плот, но мне кажется маловероятным, чтобы она была там одна, – ответила Эльма. – Я посмотрела материалы того дела, и, надо сказать, оно кажется мне весьма загадочным. Чтобы эта девочка просто взяла и залезла на этот плот на берегу, и ее унесло в море. Ей, конечно, было всего девять лет, но должна же она была знать, как это опасно.
– Это так внезапно может произойти, – ответил Сайвар. – Море непредсказуемо, а волны бывают сильными. Может, она не рассчитала. – Он замедлил ход и повернул на ту улицу, где стоял особняк Аусы и Хендрика. Дом выглядел пустым. У гаража не было ни одной машины, внутри нигде не горел свет, хотя на улице начинало темнеть.
– Они поехали куда-нибудь, каждый на своей машине? – сказала Эльма, сама не зная почему, шепотом. Они все еще сидели в машине, но, казалось, это больше не нужно.
– Похоже на то, – ответил Сайвар. – Если, конечно, обе машины не в гараже.
– Давай припаркуемся тут, – сказала Эльма.
Вокруг дома был маленький садик, но кусты в нем были низкими и ничего не заслоняли. Поэтому Эльма была благодарна, что на улице темно. Она вспомнила слова Аусы о том, как сильно она скучает по саду у их старого дома. Там деревьям требовалось расти много лет, чтобы достичь приличной высоты. Она решительно двинулась к входной двери, притворяясь, что не замечает лица Сайвара, и постучалась. Она была уверена, что дома никого нет, и когда никто не отозвался, пошла к гаражу. Его дверь была заперта, а окна расположены так высоко, что она не дотянулась до них, чтобы заглянуть.
– Сайвар! – тихонько позвала она и жестом велела подойти.
– Если ты об этом думаешь, то я тебя туда поднимать не собираюсь, – отрезал Сайвар. Он боязливо огляделся по сторонам.
– Да никто не увидит, – заверила его Эльма. – Скорее, дай мне, куда поставить ногу, мне только посмотреть, там ли машина.
Сайвар застонал, но уступил ей и нагнулся, сплетя пальцы рук, чтобы Эльма смогла поставить ногу ему на ладони.
– Только быстрее: я не знаю, как это объяснять, если кто-нибудь нас увидит.
Эльма сбросила один ботинок и поставила ногу на широкие ладони Сайвара. Затем
– Мне так мало видно, там слишком темно. Там машина, но ее передней части я не вижу.
Она снова надела ботинок, а Сайвар распрямился.
– Ну, а теперь скорее прочь отсюда, – сказал он и зашагал, а Эльма за ним. Он вздрогнул, когда мимо проехала машина. А Эльма рассмеялась.
– Ты, я вижу, не такой уж адреналиновый наркоман? – усмехнулась она.
– Я в полиции служу – ответил он. – Уже одно это говорит о том, что я вполне себе адреналиновый наркоман.
– В полиции Акранеса?
– С тех пор как на работу поступила ты, у нас работы стало достаточно, – поспешил оправдаться Сайвар.
– Да, пожалуй, это расследование я бы для полиции Акранеса будничным не назвала.
Был уже пятый час, и они решили повременить с визитом к Рунару, чтобы застать его дома, а не отвлекать от работы. Эльма откинулась на сиденье в машине и почувствовала, как на нее наваливается усталость. По радио передавали спокойную музыку, и она на миг закрыла глаза.
– Что такое с этой машиной: стоит мне прислониться к спинке сиденья в ней, как я тотчас чувствую усталость, – сказала она, зевая.
– Давай немножко прогуляемся пешком, – предложил Сайвар. Машина остановилась, и Эльма открыла глаза. Они стояли на Брейдин. Она и не заметила, что Сайвар поехал этой дорогой.
– Морской воздух тебя взбодрит. – Он улыбнулся ей, и Эльма почувствовала, как на душе у нее стало тепло. Ей вспомнился парень – сосед напротив. В последние дни она входила в дом и выходила из дома буквально бегом, чтобы только не встретиться с ним.
Они прошли мимо поддона, на котором были написаны черным маркером часы работы нового маяка по-английски и по-исландски. Этот маяк вдруг стал популярной достопримечательностью, и на фотографии, прикрепленной к поддону, можно было видеть, каким будет новая планировка местности. В детстве Эльмы маяк и его окрестности были нетронуты и прекрасны во всем своем несовершенстве. Никаких туристов – только море, птицы и два маяка.
– Сейчас здесь лучше всего бывать зимой, – сказал Сайвар, словно прочитав ее мысли. – Тогда здесь народу меньше всего.
– Но тогда эта темнота. Световой день длится всего пять часов, если повезет.
– Темнота тоже красива, – возразил Сайвар. – Темнота зимой мне даже нравится, она меня не напрягает. А когда солнце светит сутки напролет, я просто бешусь.
– Я с тобой полностью согласна, – ответила Эльма. – Большинству это так нравится, а вот я не могу заснуть, когда по вечерам солнце сияет. И все же я скучаю по солнцу. Я была бы не против сделать перерыв в зиме. Уехать туда, где светит солнце.
Они уселись на скамейку возле нового маяка и стали смотреть на море. За гладью воды виднелись огни Рейкьявика. Эльма с наслаждением любовалась волнами и вдыхала соленый морской воздух. Все было таким мирным и красивым. Казалось уму непостижимым, что на этом самом месте произошло нечто ужасное. Элисабет лежала всего в нескольких шагах от них. Эльма представила себе темные волосы на волнах и заплывшие глаза. Те самые глаза, принадлежавшие красивой маленькой девочке на фотографии.