Скрипач не нужен?
Шрифт:
– Сейчас, – Светлана метнулась в комнату, вернулась с початой бутылкой, – вот!
– Стаканы давай, – скомандовал Кирилл.
– Рюмки?
– Стаканы, я сказал!
Три хрустальных стакана, как по волшебству, появились на столе. Кирилл наклонил бутылку, горлышко звякнуло о край, водка плеснулась на стол.
– Олег, налей ты, – попросил он. – У меня руки дрожат.
Тернов посмотрел на него и налил почти треть стакана. Себе – чуть поменьше и, совсем уж на донышко, плеснул Светлане.
– Не чокаясь, – пробормотал
– Спасибо, что со Светкой остался. Я так и надеялся, что ты догадаешься.
Олег качнул головой, дескать не о чем говорить, а Светлана, все еще всхлипывая, сказала:
– Кто бы его отпустил? У меня форменная истерика началась, как только он заикнулся, что уйдет.
– Ну, на истерику это мало походило, – поправил ее Олег. – И вообще, ты держалась в высшей степени достойно.
– О чем ты говоришь, – отмахнулась она. – Как это вообще возможно, в подобной ситуации держаться достойно?
Чайник, все-таки, пришлось подогреть, но времени это заняло совсем немного. Светлана сделала брату большую чашку кофе, поставила перед ним на стол.
– Сахар я положила, и ложечкой покрутила. Пей и рассказывай.
– Да что там, – Кирилл сделал большой глоток и поморщился, – горячо. Пока мы ехали, он в сознание так и не пришел. А в больнице его сразу на каталку и повезли в операционную. Но все равно, сказали, поздно. В общем, с самого начала поздно было. Смертельное ранение, – повторил он. – А потом меня посадили бумаги разные заполнять, потом менты подъехали, все им расскажи, да покажи.
– Да, они нас тоже долго теребили. И я слышала, как говорили, что с тобой тоже надо побеседовать, – кивнула Светлана. – А еще, нас всех троих просили завтра к одиннадцати в милицию подойти.
– А знаешь, Витька тебя звал, – Кирилл не поднимал головы, смотрел в чашку.
– Ты же сказал, что он без сознания был, – напомнил Олег.
– В полной отключке. Я его за руку держал. А он даже не стонал, только твердил: «Светлана, Светлана».
– Но… почему? – ее голос прозвучал немного испуганно.
– Твое лицо – последнее, что он видел, прежде чем потерять сознание. Может, поэтому? – предположил Олег.
– Может, – пожал плечами Кирилл. Потом сказал с чувством: – Ребята, это было ужасно. Я сижу, держу его за руку, а он все бледнеет. Кажется, все, не возможно уже стать еще бледнее, а он… и голос этот… он под конец и не говорил уже, а… я не знаю, не то шепот, не то свист. Честно, мне плохо стало. А потом еще все это ментам рассказывать. Я понимаю, они свою работу делают, но… «Какие еще слова вы слышали от находящегося без сознания потерпевшего»? – прогнусавил он.
– А он что, кроме Светланиного имени ничего больше и не говорил? – зачем-то спросил Олег.
– Говорил, – Кирилла аж
– Господи, да что же это значит? – ошеломленно пробормотала Светлана. – За что простить? И что не надо было?
– И еще письмо, – напомнил Олег. – Какое письмо?
– Понятия не имею. Не было никаких писем от него! Фотографии он мне давал, я тебе говорила. Они правда, в конверте лежат, но все равно это не письмо…
– Что за фотографии? – спросил Кирилл без особого интереса.
– Да обыкновенные. Он мне их на хранение оставил, а то, говорит, соседи в гостинице ненадежные. Я конверт заклеила, потому что он просил никому не показывать. Шиза у него такая, не любит, когда его снимки без него смотрят… не любил…
– Теперь ему уже все равно, – мрачно сказал Олег. – Давай их сюда, может поймем что-нибудь?
Фотографии разглядывали со всей тщательностью, аккуратно разложив на столе. Сравнивали, искали что-нибудь общее или, наоборот, какое-то резкое отличие. Пытались разобраться, есть ли в снимках связь с последними словами Акимова.
– Нет, не понимаю, – Кирилл резким движением смешал фотографии. – Даже если, в порядке бреда, принять версию, что Витька хотел от кого-то спрятать эти фотки и дал тебе, Светка, на сохранение… все равно не понимаю. Что он – международный шпион, что ли?
– Глупости говоришь, – устало покачала головой Светлана. – Понятия не имею, во что он мог влипнуть, но на Джеймса Бонда Витька никак не тянет.
– Много ты их видела, Бондов? – Олег взял оказавшийся сверху снимок полянки, повертел его в руках, снова бросил на стол. – А он у тебя прощения просил, это о чем-то говорит? Мне кажется, за то, что втянул тебя в эту историю.
– Человек без сознания был, в бреду! – всплеснула Светлана руками. – Кто знает, что он хотел сказать? Он и про письмо говорил, а нет никакого письма! И во что, по-твоему, он меня втянул? На фотографиях этих нет ничего криминального, сами видите. И он ничего особо про них не говорил, просто просил подержать у себя. А то, что его убили у нас на глазах, так не думаю, что Витька это планировал!
– А может быть там двойное дно, – вдруг оживился Кирилл.
– Где?
– Да в фотографиях этих! Ну знаете, как делают, приклеивают сзади к фотографии листок бумаги и вкладывают туда записку какую-то или микрофильм.
– Господи, ну что все из него шпиона пытаешься сделать, – почти простонала Светлана.
– Да не пытаюсь я, просто это хоть какое-то внятное объяснение того, что происходит. Ну давай проверим? Один снимочек, вот этот? – он не глядя выдернул фотографию с дубом, – дай лезвие!
– Только аккуратнее, все не кромсай, – она послушно принесла лезвие, – надрежь чуть-чуть. Если там два слоя, то и так сразу видно будет.
Увы, ничего таинственного под изображением дуба не обнаружилось – обыкновенная фотография и ничего больше.