Скрипач
Шрифт:
Ганс хотел служить во благо человечеству, но нужно ли это было кому-то? Единственная, в ком увидел юноша стремление познать мир своей души, была Тесса. И за это Ганс был бесконечно предан и благодарен девушке. Несмотря на это, разглядеть и понять в скрипаче неутолимую жажду духовной работы, развития собственного мира мысли и чувства могла только мать. Она одна понимала его, она одна помогала ему в минуты тягостных раздумий над жизнью и местом человека в ней.
Вспомнив мать, достроив в мыслях её образ до мельчайших деталей, Ганс понял, что Тесса всегда была лишь жалкой пародией на неё. Но правдивой пародией, без капли притворства.
Теперь
Разочаровавшись в себе, после убийства надсмотрщика на пристани, Ганс обратился к людям. После разочарования в людях обратился к Тессе. Он бросался из огня да в полымя, но нигде не находил себе места. Он хотел найти призвание своей души, но везде натыкался лишь на боль, разврат или пустоту. Пройдя через все трудности, юноша не потерял себя, а только окреп и стал сильнее духовно. Но теперь не знал, что делать с этой новой силой. Она была слишком велика для него одного, скрипачу нужно было поделиться с кем-нибудь… Но это было никому не нужно.
Юноша жаждал деятельности, которая могла бы принести кому-то пользу, но даже не мог предположить, какова эта деятельность.
Его душа устала от постоянной неизвестности и ждала либо определенности, чтобы направиться по новым ориентирам на правильный путь, либо покоя на некоторое время, чтобы залечить последние раны.
Тесса погибла, и город вмиг стал для юноши чужим. Ничто больше не задерживало его здесь, поэтому Ганс решил, что как только проводит девушку в последний путь, направится в родную деревню. Он не мог и не хотел предполагать, что ожидало его там. Он просто желал увидеть родные поля, реку, дом. Возможно, даже встретиться с отцом, если тот был ещё жив.
Рассвет уже окрасил город в более яркие тона. Раздался стук в дверь.
Глянув на часы, Ганс понял, что опять провел ночь в раздумьях. Поднявшись со стула, он прошел в прихожую и отворил дверь. На пороге стоял Вернер и ещё несколько незнакомых людей. Рядом с домом Ганс увидел небольшую тележку, на которой покоился приоткрытый гроб.
– Здравствуйте, Ганс! – сказал Вернер, – Как вы понимаете, время не ждет…
Ганс кивнул и протянул доктору деньги, которые нужны были для проведения похорон. Вернер отошел на секунду в сторону, объясняя незнакомым Гансу мужчинам, что двери в доме слишком узкие, чтобы внести и вынести гроб, поэтому тело надо вынести на носилках.
– Ганс? – спросил Вернер, заметив уставленный в одну точку взгляд юноши.
Они встретились глазами.
«Вы должны помочь вынести тело…» – сказал взгляд Вернера.
«Вы понимаете, что я не могу этого сделать. Я слишком слаб для того, чтобы ещё раз взглянуть на неё», – ответил взгляд Ганса.
Вернер кивнул и направился в дом, мимо хозяина, немного отошедшего в сторону. Следом за Вернером вошли двое мужчин с носилками. Ганс глубоко вздохнул: «Вот и все».
Простояв в ожидании несколько минут, которые показались юноше вечностью, Ганс наконец-то услышал шаги. Как только из дверей показались носилки и беспомощно болтающаяся рука Тессы, которая почти доставала до земли, Ганс невольно сморщился и отвернулся. Девушку переложили в гроб, и Гансу в какую-то секунду показалось, что он услышал, как стукнула окаменевшая рука о бортик деревянного ящика.
– Ганс! – снова позвал Вернер, забираясь в стоящий рядом с телегой фаэтон, – Присаживайтесь!
Ганс Люсьен отрицательно
Так в тишине, нарушаемой только цоканьем лошадиных копыт, они добрались до церкви. Гроб внесли в священный храм. Ганс хотел было войти следом, но что-то задержало его. Остановившись с занесенной ногой у порога храма, юноша медленно поднял голову и огляделся. Будто бы невидимая стена возникла перед ним. Он отошел в сторону. Мимо прошла одна из актрис театра и бросила на юношу беглый взгляд. Ему показалось, будто бы она узнала его, но почему-то ничего не сказала.
Стали собираться люди. Ганс обошел храм и присел на небольшую лавочку под окном, откуда были слышны голоса говорящих внутри здания.
Юноша запрокинул голову назад и прислонился к холодной стене. Снова побежали секунды. Ганс вдруг понял, что не хотел идти в храм – там было слишком много людей из его старой жизни, а он не желал их видеть. Поэтому юноши прислонился головой к стене храма и молился.
Он молился о посмертном счастье девушки, о том, чтобы её душа после смерти попала в лучший мир. Он молился, когда проводилось отпевание, когда все собравшиеся вышли из храма и вереницей отправились на кладбище. Ганс Люсьен верил, заставлял себя верить в то, что каждое искреннее слово его молитвы хоть на один шаг приближает Тессу к миру вечного счастья и блаженства.
Стоя немного в отдалении, Ганс наблюдал за тем, как прощаются с девушкой собравшиеся, произнося долгие речи над её гробом. Как ему хотелось бы сейчас снова легонько смахнуть с её лба непослушную золотистую прядь, заглянуть в ясные глаза, прикоснуться к хрупкой белой ручке…
Ганс винил себя за то, что не был с ней в последние минуты, что не смог удержать сознание, побороть усталость и остаться прикованным к постели умирающей… Но сейчас было уже поздно.
Толпа людей скрывала от него гроб, в котором лежало охладевшее тело его супруги, но Ганс сумел все же разглядеть, как гроб, перевязанный веревками, опустили в могилу. Гулко загрохотала падающая на крышку гроба земля. Через некоторое время толпа стала расходиться.
Ганс отвернулся в другую сторону, чтобы не быть замеченным и узнанным, и принялся рассматривать могилы. Далеко тянулись ряды крестов. Видно было, что юноша находился в новой части кладбища: на могилах были положены свежие цветы, а изгороди и надгробные плиты стояли ровно. Справа раздался шорох. Ганс обернулся и увидел, что ветер подхватил и сорвал небольшой круглый венок с одного из крестов и унес его немного в сторону. Пройдя по узенькой тропинке, разделявшей захоронения, Ганс присел, поднял венок и надел его обратно на крест. Проведя пальцами по табличке, прибитой на кресте, юноша прочитал: «Андреас Эбертс, 1862-1870 гг.» Этот мальчик был немногим младше Ганса.
Скрипач присел рядом с могилкой, достал платок из кармана и протер табличку с именем. Затем подправил слегка покосившийся крест и венок на нем. Ганс подумал о том, что этот мальчик вполне мог бы быть сейчас его другом, или даже братом. Они бы ходили по одним улицам, отдыхали на одних и тех же скамейках, посещали бы одни и те же спектакли, дышали бы одинаковым воздухом. Но почему-то Андреас погиб, а Ганс остался жить. По слегка просевшей земле на могиле Ганс Люсьен понял, что крышка гроба Андреаса уже давно сгнила и провалилась. Ненасытные черви точили некогда молодое и красивое лицо мальчика. Что с ним случилось? Умер ли он от несчастного случая или от лихорадки?..