Скрипка для Эйнштейна
Шрифт:
– Но ты ведь столько сделал!
– А! То, что возможно много музык, видели до меня сотни людей. Яблоня уже сама роняла зрелые яблоки. Другое дело, что со времени Пифагора никому в голову не приходило заняться изучением полезности музыки. Первый же математик должен был снять урожай. Смотрели на иероглифы, радовались
– Ты стал сварлив.
– А! Пустяки. Просто у меня даже от слова "музыка" судороги начинаются.
– Ну, и хватит, милый, - я взяла его за руку, - хватит с тебя музыки. Я никогда не потребую...
– Ты? А я?!
Нет, у него испортился характер. И раньше он мог перебить меня, но не так резко.
– Отвернулась? Обиделась? Мне надо обижаться. Вспомни, как ты переживала за музыку, когда я сказал, что могу ее уничтожить. И за себя ведь переживала, да?
Я кивнула.
– Ну, вот, а за меня не боишься. Я без музыки. Я ее не люблю. Тебе это все равно? Вот когда я по-настоящему завидую, Юлька.
Телефонный звонок в коридоре. Потом в дверь просунулось смущенное лицо Николая.
– Разыскали тебя, Витька. Не хотел звать, сказали: "Сверхважно".
Я вышла за ним в коридор. Слишком недавно Витя вернулся, чтобы оставлять его без присмотра.
– Да. Слушаю. Да. Не может быть!!!
– Витя кричал так, что я сжалась, притиснулась к стене.
– Резонанс, вы думаете? Но ведь сами структуры слишком различны... Статистика дает какие-нибудь результаты?.. Конечно, приеду. Но... завтра.
Трубка упала на рычаг. Он повернул ко мне преображенное восторгом лицо:
– Скалкин считает, что в случае с полонезом Шопена проявляется какой-то аффект, связанный с переносом энергии во времени.
– Ладно. Главное, что ты здесь.
Он засмеялся. Почти так, как два года назад. Быстро меняется у него настроение. Трудно с ним будет.
Николай снова вышел в переднюю - на Витин смех.
– Значит, родственниками будем, Витя?
– Кажется, да.
– Только кажется? Тут знаешь какая слышимость! Я все про тебя знаю. Мне в семье музыкально глухие не нужны.
– Шутишь?!
– зло спросил Витольд.
– Что ты! Как бы я посмел. Вон Юлька тебе сказала то же, что я, так ты науку и искусство вверх дном перевернул. И на меня с кулаками готов наброситься. А между тем у меня есть для вас подарок.
Николай достал из кармана блокнот:
– Здесь копия программы, по которой обучает детишек профессор Микульский. Насколько я знаю, за пятнадцать лет ему почему-то ни одного музыкально глухого не встретилось. Так что, сестричка, дело только за тобой.
– Но ведь Микульский начинает работать с пятилетними...
– А сколько лет ты дашь этому доктору наук? В музыке-то он, во всяком случае, разбирается не больше пятилетнего.
– Коль! Ты и вправду считаешь, что я смогу?
– Зря я, что ли, хожу к этому Микульскому? Сможешь. Начнешь с одного музыкального строя, с обычного, а там, глядишь, и другие поймешь, открыватель. Только поработать придется. И тебе к Юльке. Пошли в комнату. Ну-ка, сестричка, к пианино. Открой блокнот. С чего там начинается, видишь? Действуй. А мы с Витенькой послушаем, поучимся.
Я опустила пальцы на клавиши. И они запели.
– Чижик-пыжик, где ты был?