Скромница для злодея
Шрифт:
– Что?
– Вы хотели быть пламенем, принцесса. А кто мотылек?
Щеки ее запылали. Она ни слова не сказала про мотыльков! Откуда он вообще знает, что она имела в виду?
– Вам не следовало подслушивать.
– Мне не следует находиться и в вашей темной спальне, милая, однако я тут.
Фелисити прищурилась.
– Надо полагать, вы не из тех людей, которые обращают внимание на правила.
– А вы заметили хоть раз на протяжении нашего знакомства, чтобы я им следовал?
Девушка
– Да кто вы такой? Почему притаились возле Марвик-Хауса, как какой-нибудь бесчестный… шпион?
Он ничуть не взволновался.
– Значит, я притаившийся шпион?
Похоже, этот человек, как и все в Лондоне, знал больше, чем она. Он знал все о полях сражений и умел вести войну. А она все это ненавидела.
Фелисити послала ему испепеляющий взгляд.
Никакого эффекта.
– Еще раз, милая. Если вы пламя, то кто же мотылек?
– Уж точно не вы, сэр.
– Какая жалость.
Оскорбительная дерзость этих слов ей тоже не понравилась.
– Меня мое решение более чем устраивает.
Он коротко хохотнул. Этот негромкий рокот делал с ней что-то странное.
– Сказать вам, что я думаю?
– Лучше не надо, – огрызнулась она.
– Думаю, что вашего мотылька заманить очень сложно. – Фелисити поджала губы, но ничего не сказала. – Однако я могу его для вас добыть. – У нее перехватило дыхание, а он упорно продолжал: – Того самого, которым вы похвастались половине Лондона, дескать, вы уже опалили ему крылышки.
Фелисити от души радовалась тому, что комната освещена так тускло – ведь он не видит ее пылающее лицо. Или ее потрясение. Или ее волнение. Неужели этот мужчина, каким-то образом сумевший в глухую ночь пробраться в ее спальню, сейчас говорит, что она не погубила ни свою жизнь, ни шансы семьи на то, чтобы выжить?
Надежда билась в ней, как обезумевший, испытывающий панику зверек.
– А вы можете его добыть?
Тут он засмеялся. Смехом низким, рокочущим и вряд ли веселым, от которого она снова затрепетала.
– Как котенка к блюдечку с молоком.
Фелисити нахмурилась.
– Не надо дразниться.
– Когда я начну вас дразнить, милая, вы это сразу поймете. – Он снова откинулся назад, скрестил ноги и начал постукивать по сапогу этой своей дьявольски раздражающей тростью. – Герцог Марвик может стать вашим, Фелисити Фэрклот. И Лондон никогда не узнает правду о вашей лжи.
Она дышала поверхностно, прерывисто.
– Это невозможно. – И все-таки почему-то верила ему.
– Разве на свете существует что-то, по-настоящему невозможное?
Она выдавила смешок.
– Помимо завидного жениха герцога, выбравшего меня среди всех женщин Британии?
Тук-тук. Тук-тук.
– Даже это возможно,
Да только это не сказка. И этот человек не может дать ей то, чего она так хочет.
– Обычно эта часть начинается с какой-нибудь феи. А вы определенно не выглядите воздушным созданием.
Низкий рокочущий смех.
– Тут вы правы. Но помимо фей существуют и другие создания, иногда занимающиеся тем же ремеслом.
Ее сердце снова заколотилось, и Фелисити возненавидела безумную надежду на то, что странный человек из темноты сможет выполнить свое несбыточное обещание.
Это было настоящее сумасшествие, но она все же шагнула к нему, снова его осветив. Девушка подходила все ближе и ближе, в конце концов она остановилась там, где заканчивались его невозможно длинные ноги, где заканчивалась невозможно длинная прогулочная трость, и подняла свечу, еще раз вырвав из мрака его невозможно красивое лицо.
Да только на этот раз она увидела его целиком, и безупречная левая сторона совсем не походила на правую, где от виска до подбородка тянулся ужасный, грубый шрам, неровный и белый.
Она резко втянула в себя воздух, и он тотчас же отвернул лицо от света.
– Какая жалость. А мне так не терпелось услышать ваш нагоняй. Даже и не думал, что у вас так легко вызвать отвращение.
– О, вы не вызвали никакого отвращения. По правде сказать, я даже рада, что вы больше не самый безупречный мужчина, какого я когда-либо видела.
Он снова повернулся и мрачно уставился на нее.
– Рада?
– Конечно. Я никогда толком не понимала, что нужно делать с чрезмерно безупречными мужчинами.
Одна бровь взлетела вверх.
– Что с ними делать.
– Помимо очевидного.
Он склонил голову набок.
– Очевидного.
– Смотреть на них.
– А, – сказал он.
– В любом случае, теперь я чувствую себя куда лучше.
– Потому что я больше не безупречен?
– Вы все еще ужасно близки к этому, но теперь вы уже не самый красивый мужчина на свете, – солгала она.
– Я чувствую, что должен оскорбиться, но как-нибудь это переживу. Исключительно из любопытства – а кто узурпировал мой трон?
«Никто. Если уж на то пошло, шрам сделал тебя еще привлекательнее».
Но он не тот мужчина, которому можно сказать подобное.
– Строго говоря, он занимал трон до вас. Так что просто получил его обратно.
– Буду благодарен за имя, леди Фелисити.
– Как вы назвали его раньше? Моим мотыльком?
Он застыл на мгновенье – недостаточно долгое, чтобы это заметил обычный человек.