Скромница Эльза и ее личный раб
Шрифт:
— Ммм… Мне сказать тебе так нужно.
— Эльза, по-мол-чи.
— О, боже мой… Киш!.. У меня есть в Улисе жених.
ГЛАВА 16
Омада, предгорье Сай-Долей,
Солнечная дорога.
— Для меня новость эта значения не имеет никакого, бесценная.
Вот так вот… А что еще необходимо для разрастания проблемы, выпестованной затейливой женской логикой?.. Ну, яркие вспышки памяти и аналитический анализ. А как проблема развивается, как нагнетает состояние мерзостное души? Да очень просто:
«Значение
— Киш, почему? — заткнись и молча страдай! «Почему? Зачем?»
— Да потому что есть Книга судеб и там все прописано уже за нас… Эльза?
— А?
— Все очень просто. И мне наплевать на твоего жениха. Не он сейчас с тобой, а я.
— Даже когда принял меня за чайку? И тогда «Книга судеб» и прописанность?
— За чайку? — вскинул брови Киш.
Он уже давно отпустил меня и сам стоял теперь, облокотившись на опору шалаша.
— Угу, — вздохнула, почесав рукою нос. Да сколько ж можно со связанными руками…
— Иди сюда.
— Зачем?
— За нужным, — хмыкнул Кишмаил и сам потянул меня за надоевшую веревку. — Развяжу… Ты чайкой не представлялась мне. А вот наводчицей от банды Верховода вполне. Я так и подумал.
— Ты?! — изумилась я. — Но, зачем тогда вот это вот и то и… зачем?
— Понравилась.
Сказал и усмехнулся с какой-то странною тоской. А я ничего теперь не понимаю в этой новой жизни.
— Но, главное ты понял, да? У меня жених. И…
— Я понял. Ложись, Эльза, поспи немного. А я разожгу костер и подогрею чай. Нормальный.
Следующий день в пути запомнился двумя событиями: посещением «обочинного рынка» и… Сначала именно о нем.
Да это и не рынок был вовсе. Так, разложенные с обеих сторон дороги на циновках пучки из трав, корешки, похожие на скрюченные куриные конечности, фляжки мелкие с неизвестным содержимым, свистульки тростниковые и иная дребедень. Давно устоявшееся место продаж обоих приснопамятных племен. Однако, их представителей за этим благородным делом мы не застали. Лишь наплевательски брошенные ими «дары земель» на обочинных прилавках. Киш с прищуром поглядел вслед убегающим эх-тукийцам:
— Надеялись, что мы уже обратно едем. Из песков.
— Угу, наверное, — смотря в противоположную сторону, протянула я.
И даже как-то стыдно стало, узнав в одной из трех, мелькавших меж кустами спин знакомые заплаты на рубахе. Уж я их сегодня ночью разглядела практически в упор. Кух парализованный.
Кишмаил после оценки происходящего угрюмо поглядел на небо и пришпорил вновь коня. Ну и я за ним. Он вел себя сегодня точно так же — немногословен и зорок. Разве что ссадин добавилось на шее и лице, но обработать их нянюшкиной мазью мне не дали. Да и вообще с самого утра мой проводник был в наглухо застегнутой рубашке с
Моя приятельница из весьма уважаемой в Улисе семьи уж очень любит повторять, осмысливая свои романтические похождения: «А кто нас, девушек, поймет?». Я же повторяла ей всегда: «Поясняй развернуто»… Повторяла раньше… И мне кажется, я так хорошо все Кишу пояснила сегодня ночью, что он проникся сразу же и полностью… Нет, я ничего не понимаю в этой новой жизни. Ничего.
Вторым событием дня сегодняшнего стала наша удивительная ночевка в самом настоящем оазисе Амбея.
Пустыня началась не то, чтобы внезапно несколько часов назад, а просто была сухая глинистая почва с мелкой травкой и кустами, а потом после размазанной черты пески-пески-пески и местами заметенная песками узкая дорога вдаль. Так вот о нем, об оазисе. Главное — наличие водоема с каменистым дном, а все остальное сделают животные и птицы. Притащат семена растений на себе, спеша на водопой, а эти семена на благодатной влажной почве обязательно взойдут. Но, это всё — сухая, как амбейские барханы проза. Оазис «Путник» был прекрасно зелен и имел тенистый пруд. На берегу этого пруда расписной ореховой шкатулкой спряталась таверна «Путник». Она, в общем-то и названа так в честь самого оазиса… или оазис в честь нее?.. Да какая разница для реального путешественника, мечтающего о прохладной ванне, вкусном ужине и спокойном изолированном ночлеге?
— Кишмаил! Да будет вечен ветер, занесший к нам тебя! Давно не виделись!
Мужчина, прокричавший это странное приветствие, был схож с хозяином простой таверны, как цапля со свиньей: высок, чрезмерно худощав и с такой ухоженной аристократичной бородой, что обзавидуется улисийский хлыщ. Но, вот его манеры… только для таверны. Я робко по этому поводу замялась рядом с Кишем. Но, была удостоена внимания в принудительном порядке. Правда до лобызания запястий дело так и не дошло:
— Хид, мы устали. И давай-ка всё и сразу.
— О-о, — покачали нам с пониманием головой. — Я отправлю услужниц прямо сейчас, а вы пока за стол. Только… — вдруг, замешкался мужчина. — Может, особые пожелания будут у прекрасной вары Эльзы?
— Нет, вар Хид. Вариант «всё и сразу» меня устраивает вполне.
— Наш человек! Да будут священные пески к вам благосклонны! И еще, Киш, стол твой занят. Но, рядом с ним свободен.
Мой проводник на новость эту внезапно сдвинул брови. Да мы тут — завсегдатаи, оказывается, элитные! Однако, новый возглас не дал развить эту, больше ехидную, чем рассудительную мысль:
— Киш!
Она стояла, опершись руками о темные перила балкончика с прямой спиной и таким наклоном аккуратной светлой головы, который явно говорил на нашем женском языке: «Я рада тебе, и я от тебя в совершенно умилительном восторге!» Красивая, как зимняя царевна по какому-то недоразумению упрятанная в совершенно, неподобающе узкие штаны. А блузка, а какое декольте… бесов чепчик! И на кой мне вместо рюш такое множество карманов?
Данное сумасшествие промелькнуло в голове моей лохматой покуда Кишмаил к этой незнакомой даме шел.