Скрытая фигура

Камилль Сон

–На видео и правда не видно лица.

–Мать же сама сказала, что у него есть такая же одежда, пока что он нам подходит. Если ДНК не совпадает, то выйдет свободным человеком. Хотя я готов спорить, что ему есть за что предъявить – видела его руки? Ладно, до завтра .

Глядя на Мей опирающуюся на трость, ТэХун прислушивался к себе пытаясь понять как к ней относится. Не как к коллеге, тут все понятно, а как к женщине. Было всего пара случаев когда он испытывал нечто похожее на возбуждение рядом с ней, но чувство проходило также быстро как и появлялось, они редко сидели

на месте чтобы было время подолгу рассуждать на такие темы.

Выруливая, он представлял какая она в отношениях и в постели. Личную жизнь они никогда не обсуждали, но пару раз он невольно слышал ее разговоры по телефону с каким-то норвежцем, знакомым из колледжа, еще со времен штатов, но не более.

В районе ТэХуна, дома лепились друг на дружке, не трущобы, но и близко не стоял с районом Мей. Дома налеплены вдоль узких улиц резко уходящих вверх, над головой натянуты электрические провода, и от каждой такой улочки “вверх” отходят еще множество ручейков еще более мелких улочек.

Вход в его квартиру был с улицы, по пожарной лестнице. Дома вокруг были не выше трех этажей, и от машины до дома нужно было еще подняться в гору по узеньким ступенькам. Зимой они становились настоящей катушкой, чреватой несчастным случаем, леденели и приходилось держаться за перила если не хочешь сломать шею.

Добравшись до двери ТэХун зашел в теплую квартиру. Обогреватель грел на максимуме, Хоби постоянно мерз, и на тепле в квартире не экономили, хоть счетчики и показывали внушительные суммы. Тот лежал у себя в комнате сонно поглядывая на экран компьютера.

–Эй, ну ты чего? – ТэХун сел в ноги его кровати.

Мальчик хитро улыбнулся, выбираясь из кокона в который зарылся по самый нос. Потянулся обняться, слишком тощий для четырнадцати, подумал ТэХун. Все косточки можно пересчитать, и кожа тонкая, почти белая, на руках видно все венки.

–Устал. Много гулял сегодня, – и Хоби начал длинную историю прошедшего дня.

Готовя себе ужин (просто заварной рамен, никаких изысков) ТэХун весело кивал глядя только на то, как брат прихрамывает болтаясь за ним по квартире, словно щенок за хозяином.

–Ну, так… – выжидающе протянул Хоби. ТэХун напрягся, напоминало ситуацию когда братец намекал на что-то, о чем сам ТэХун забыл, Хоби фыркнул:

–«Доспехи бога», ну? Мы договаривались посмотреть!

–А, да, точно. Включай.

ТэХун уснул через семь минут после начала фильма, полулежа на кровати Хоби, тот досмотрел фильм до конца и уснул под боком.

11

Мей обратила внимание на офицера Чен еще в первый день.

Она держала ее образ в голове на протяжении всего расследования.

В первую очередь она основывалась на интуиции, она редко подводила, а в случае с офицером включила “красную мигалку”. За годы службы в полиции волей не волей развивается навык читать язык тела других людей. В жестах и поведении офицера Чен, и у тела жертвы, и при последующих коммуникациях, Мей увидела много занимательного.

В ее причастности непосредственно к убийству она сомневалась. Да и проверила все, во время совершения преступления офицер патрулировала

другой район и даже засветилась на вызове, и потому физически не могла быть в двух местах сразу. Но Мей не могла подавить настойчивое чувство того, что Чен что-то не договаривала. То как она смотрела на тело жертвы, и называла ее по имени, а не «жертва», «убитая», или просто «девушка». Она единственная из всей команды кто не перерисовал или не сфотографировал символ на стене. И смотрела на него как на дорожный знак, без впечатления, словно понимала что изображено.

Рапорт был сухой и местами даже пустой, как будто заполняли нехотя, опуская через одну детали, что в общем не страшно, но вызывает сомнения.

Второй раз они столкнулись при аресте Чонде, в котором офицер опять же приняла слишком большое участие, оставаясь свидетелем всего допроса.

В третий раз у здания полицейского управления. Все бы ничего, Чен в стороне говорила по мобильному, и Мей так бы и прошла мимо, но уловив обрывок речи затормозила.

Язык был ей незнаком, совсем. Точно не английский и не китайский, ими сама Мей владела на уровне носителя, какой-то абсолютно непонятный и странный набор звуков. Чен тогда ее не сразу заметила. Секунд тридцать Мей напряженно вслушивалась, но не смогла разобрать ни одного слова, лишь в конце мелькнувшее «Кида» заставило ее передернуться, от чего трость прошлась по полу издав звук скольжения резины по плитке. Чен среагировала моментально, прервав беседу и развернувшись улыбнулась, пожелав хорошего дня и сообщив, что рапорт уже доставила.

–Да, я в курсе, – рассеяно кивнула ей Мей провожая взглядом.

Миниатюрная фигурка Чен утопала в служебной крутке, а растрепаные волосы выбились из под кепки.

Какова вероятность, что тарабарщина в тетрадях Киды была на том же языке?

Первые сутки после убийства Мей уделяла тетрадями каждую свободную минуту, и поискам проклятого символа на стене во всех доступных ей источниках информации.

Сдавшись в третьем часу ночи набрала Йёна. Тот ответил сразу, в Норвегии был только вечер.

–Я же уже написал что не видел такого, – сказал он после обмена приветствиями, – даже коллег поспрашивал.

–А тетради?

–Тоже пусто, не понимаю даже к какой группе языков относится. Больше похоже на придуманный язык, знаешь как дети делают, чтобы родители не узнали их секреты?

Мей кивнула, кажется они с соседским мальчиком, еще в глубоком детстве, пытались сделать подобное, но по факту они просто гавкали и шипели друг на друга. На язык это не тянуло, им быстро надоело.

–Спроси у Фей-Фей, она может знать, эта штука из области лингвистики, – посоветовал Йён в конце разговора.

–Да, ты прав, – Мей и сама собиралась звонить Фей-Фей, но они не связывались слишком давно и исключительно по ее, Мей, вине.

Оплакивая ногу и привилегию ношения оружия она сильно замкнулась в себе. Отсекла всех школьных и даже университетских приятелей, бурча себе под нос в цитадели одиночества, которой теперь стала ее квартира, как ей нелегко и никто ее не понимает. Сейчас она этим своим поведением не гордилась.