Скрытая одержимость
Шрифт:
Закончив вести с Амандой воспитательные беседы, тренер вернулся на лед, бросил на меня неприязненный взгляд и продолжил тренировку, как будто ничего не произошло. Возможно, Аманда уже рассказала ему о причинах нашей драки, и он просто ждет конца тренировки, чтобы поговорить со мной.
И вот я сижу здесь, с бинтами, надежно зафиксированными на шее в том месте, где ее ногти прокололи мне кожу. Мое пальто застегнуто почти до шеи, и я послушно прижимаю пакет со льдом к ноющей скуле.
Наконец, примерно через сорок минут, тренировка команды подходит к концу,
– Я понимаю, что иногда между студентами возникают конфликты, – наконец произносит он. – Однако это первое и последнее предупреждение. Если вы еще раз позволите себе такое поведение на моей арене, я лично отведу вас к декану, чтобы обсудить ваше недостойное поведение. Вам ясно?
– Да, сэр, – отвечаю я хриплым голосом, даже не понимая, когда он успел сесть. Неужели я кричала?
– До конца недели все тренировки будут закрыты, – говорит он. – Если кто-то будет жаловаться на это решение, я объясню, что оно было принято из-за драки, которая произошла между вами и той девушкой. Закрытие тренировок – это мера предосторожности. Вы собираетесь выдвигать какие-либо обвинения?
– Э-э… – недоуменно моргаю я, – в адрес Аманды?
– Да, – он поднимает брови, – у нас есть камеры наблюдения, и я уверен, они зафиксировали доказательства того, что она напала на вас первой. Если вы хотите, чтобы ее арестовали за нападение…
– Нет, – поспешно говорю я, понимая, почему Аманда была так рассержена. На ее месте я бы тоже чувствовала гнев. – Я не хочу предъявлять обвинения и не желаю, чтобы подобное повторилось.
– В любом случае, она лишится всех привилегий, которые давали ей право находиться и работать на территории этого университета, – пожимает он плечами, – но это можно будет обсудить позже.
Дождавшись моего кивка, тренер отступает от штрафного бокса и, следуя за остальными игроками, покидает каток. Оставшись наедине с собой, я стою неподвижно, пока не понимаю, что начинаю ощущать что-то странное.
Вот черт, я чувствую…
Не знаю. Сейчас я чувствую себя иначе. Не так подавленно, как в первые дни после расставания с Ноксом, и стараюсь не зацикливаться на той пустоте, которую он поселил в моей душе. Однако я сомневаюсь, что попытки Майлза задеть меня вызовут у меня что-то, кроме, возможно, легкого возбуждения.
Но не будем сейчас об этом.
Сегодня я не планировала встречаться с Ноксом, Майлзом или Амандой. Однако обстоятельства сложились так, что я вновь оказалась в центре внимания. Я понимаю Аманду: когда-то она доверилась мне, и, естественно, ее задел пост в интернете. Но, к сожалению, она напала на меня, прежде чем я успела оправдаться или объяснить, что мой телефон был взломан. Мне не оставалось ничего иного, кроме как защищаться.
Внезапно мое внимание привлекает какое-то движение, и, поднимая глаза, я вижу, как ко мне приближается
Двери в конце арены распахнуты, и оттуда раздается гул «Замбони». Когда Майлз входит в штрафной бокс, у меня перехватывает дыхание. Здесь сразу становится слишком тесно. Он будто заполняет собой все доступное пространство, и кислород постепенно исчезает.
Он берет меня за руку, в которой я держу пакет со льдом, и осторожно отводит ее от моего лица.
– Утром у тебя может быть синяк, – говорит он, и я не знаю, как реагировать на эту ситуацию и на его слова.
– Не думаю, что это будет хуже, чем те синяки, которые у меня появлялись после ссор с сестрой, – отвечаю я, освобождая свою руку из его хватки. – Я иду домой.
– Я подвезу тебя.
– Нет.
– Не говори так, – качает он головой.
– Как это понимать? Я не могу отказать тебе?
– Вот именно.
Сама мысль об этом кажется абсурдной. Я встаю со скамейки, но тут же жалею о своем решении. Майлз преодолевает расстояние между нами за пару шагов, и я оказываюсь прижата к его груди. Мое лицо вспыхивает вопреки моему желанию.
– Нет, – повторяю я и встречаю его холодный взгляд. – Нет, нет, нет!
Как взгляд может быть таким холодным?
– Видишь, Майлз, ты не можешь исключить это слово из моего лексикона.
Уголки его губ слегка приподнимаются в едва заметной улыбке, которая не должна была промелькнуть сквозь его холодность. Однако я ее замечаю.
– Отойди! – требую я.
– Нет, – передразнивает он меня и, схватив за талию, притягивает к себе.
Я вскрикиваю, когда он поднимает меня на руки и делает шаг назад. Майлз пересекает каток, половина которого уже обработана «Замбони», направляясь к дальнему краю арены, где произошла драка. Ходить по льду, покрытому ледяной крошкой, – это одно, а совсем другое – передвигаться по свежезалитому льду в уличной обуви.
Как только мы пересекаем каток, Майлз отпускает меня и направляется в раздевалку. В этом месте происходит слишком много плохого, поэтому я решаю подождать его за дверью, однако не могу перестать оглядываться, убежденная, что он прав и Аманда может напасть на меня в любой момент. Не то чтобы я особенно боялась драки с ней, но к этому времени она могла собрать достаточное количество девушек, готовых прийти ей на помощь.
Довольно быстро Майлз выходит из раздевалки и кивает головой в сторону выхода. Возможно, это просто паранойя, но я следую за ним без возражений.
– Видишь, – говорит Майлз, указывая на парковку, где всего в нескольких шагах от нас, прислонившись к капоту своей машины, Аманда держит в руках сигарету. Увидев меня, она выпускает дым изо рта и выпрямляется. Я же стараюсь держаться поближе к Майлзу и жду, пока он откроет для меня дверь своего автомобиля.
– Осторожнее, Рид! Берегись! – кричит Аманда.
– Отвали, Хендерсон! – кричу я в ответ. – Ты понимаешь, что я могу выдвинуть против тебя обвинения? Желаю тебе удачи в поисках новой работы, психичка!