Скрытой камерой
Шрифт:
– Можешь подать на меня в суд.
И тут Эмма повергла его в шок. Она разрыдалась. Элвис ожидал чего угодно. Криков, пощечины, яростных споров. Он не сомневался в том, что в конце концов добьется своего и Эмма уступит, однако приготовился к тому, что это дорого ему обойдется. И вот теперь вместо всего этого она рыдала, беспомощно глядя на него огромными карими глазами.
– А кто позаботится о Грейси?
– Как?
– Если меня посадят в тюрьму, с кем останется девочка? Она будет в ужасе, Элвис. Мы с ней
– Никто не посадит тебя в тюрьму.
– Но ты же сам сказал…
– Я только сказал, что могу задержать тебя здесь. Господи, Эм, я имел в виду – здесь, на острове, а не в тюрьме. За кого ты меня принимаешь? – Он покачал головой. – Ну не важно. На этот вопрос можешь не отвечать.
Элвис ощущал себя злодеем. «А теперь, уважаемая публика, смотрите, как я буду выдергивать крылышки у стрекозы».
Эмма вытерла глаза и внезапно ощутила страшную усталость.
– Позволишь мне теперь ехать домой?
– Да. – Он озабоченно смотрел на нее. – Ты сможешь вести машину?
Она кивнула.
– Ну и хорошо. Только будь осторожна. Я поеду следом за вами.
Последние слова предназначались для ее успокоения. Элвис чуть поморщился, услышав язвительный ответ:
– Не сомневаюсь.
Лишь подойдя к дверям своей комнаты со спящей Грейси на руках, – Элвис, поднимавшийся следом за ними, нес дорожную сумку с их туалетными принадлежностями, – лишь в этот момент Эмма вспомнила. Она ведь положила ключ от комнаты в конверт с запиской для Руби, а дверь за собой заперла. С тяжелым вздохом Эмма прислонилась головой к дверному косяку.
– Черт…
Ей показалось или она действительно почувствовала мимолетное прикосновение холодного металла сзади, на шее?
– Что? – спросил Элвис. – Что такое?
Едва ворочая языком от усталости, Эмма рассказала ему, в чем дело. Подумав, он переложил ее сумку в другую руку, с, протезом. Эмма почувствовала прикосновение его теплых пальцев к своему локтю.
– Пойдем со мной.
Элвис повел ее по коридору, мимо других дверей. Остановился у своей комнаты, достал из кармана ключ, открыл дверь и, посторонившись, пропустил ее в комнату. Вошел следом, включил свет.
– Вы с Грейси будете спать на кровати, а я на полу.
Он произнес это ровным, спокойным тоном. Утомленная Эмма не стала возражать.
– Спасибо…
Она откинула покрывало и опустила Грейси на кровать. Девочка перевернулась на живот, подняла коленки. Открыв сумку, принесенную Элвисом, Эмма достала белую атласную ночную рубашку, зубную щетку и пасту. Оглянулась на Элвиса. Он стоял у окна, глядя на ночной город или на темную пристань. Эмма покопалась в сумке среди наспех упакованных вещей. Достала старую кожаную куртку.
– Я сейчас вернусь.
Элвис даже не оглянулся. Когда она вернулась в комнату, он сидел в кресле, вытянув ноги. Ее сумка стояла рядом на полу. Элвис
Кровать прыгала и колыхалась под ней. Маленькие детские пальцы пытались открыть ей глаза.
– Мама, мамочка, ты поснуась? Там такое сонышко, а мы с тобой спали в ковати шелифа Эйвиса!
– Грейси! – раздался голос Элвиса. Кровать качнулась, – он поднял Грейси на руки. Воспаленные глаза Эммы снова закрылись. – Дай маме еще поспать.
– Но мне надо в туалет.
– Я тебя отнесу. Дай только надеть рубашку и выпить чашку кофе.
– Но мне надо сейчас!
– Хорошо-хорошо, не снимай рубашечку, мы уже идем.
– У меня нет никакой убашечки. У меня пижамка.
Дверь за ними закрылась.
Эмма зевнула, открыла глаза, приподнялась на локте, зажмурилась от яркого солнечного света. Значит, у них здесь тоже бывает солнце… А то она уже начала сомневаться.
Выбравшись из постели, Эмма накинула кожаную куртку. Сквозь сон она услышала слово «кофе», а сейчас заметила на книжной полке электрическую кофеварку. На полу она увидела бутылку с дистиллированной водой, а в маленьком холодильнике обнаружила полфунта кофе. Эмма отмерила кофе, налила воды и включила кофеварку. Через несколько минут кофеварка зашипела и забулькала. Комната наполнилась ароматом свежесваренного кофе.
Едва Эмма открыла сумку, дверь в комнату распахнулась. Черт! Она надеялась еще несколько минут побыть в одиночестве. В комнату влетела Грейси, и на лице у Эммы появилась привычная улыбка, как всегда когда она видела свою неутомимую жизнерадостную дочь. Однако при взгляде на Элвиса, медленно вошедшего следом за Грейси, улыбка на ее лице потухла. Во рту пересохло. На нем были только старые, обрезанные до колен домашние штаны, спадавшие с бедер, и кожаные лямки, удерживавшие протез.
Грейси бросилась к матери:
– Мама, ты уже встая!
Эмма подняла ее на руки, прижала к себе. Последовал нежный утренний поцелуй. Она поцеловала дочь в ответ, не отводя глаз от Элвиса. В своей форменной одежде он выглядел очень крупным мужчиной, сейчас, почти раздетый, с этими мощными плечами, бедрами и лодыжками, с этой грудью, покрытой угольно-черными волосами, спускающимися на твердый мускулистый живот и ниже, Элвис кажется просто огромным. И такой.., такой… Господи… Эмма беспомощно качнула головой. Такой!
– Доброе утро, – пророкотал он и, быстро подойдя к шкафу, достал джинсовую рубашку с длинными рукавами. – А-а-а, вижу, ты сварила кофе. Спасибо. Утром, пока не выпью чашку кофе, я мало на что способен.