Скрытые истины

Уэбстер К.

В следующий миг раздался грохот и треск, а потом громкое: «Черт», за чем последовало: «Талия! Какого хрена у нас так темно?»

Костас вошел в столовую и замер. Блики от свечей отразились в его глазах, и я заметила в них раздражение. У него явно был тяжелый день. Сердце пропустило удар. Из этой затеи ничего не выйдет.

– И зачем все это? – спросил он, осматривая свечи, приготовленный ужин и меня в платье.

– Сюрприз, – я пожала плечами и попыталась улыбнуться, хотя нервозность брала верх, и меня пробила дрожь. – Я приготовила

ужин, – приоткрыв крышку, я показала ему курицу с пармезаном, пасту и брокколи. Костас окинул меня задумчивым взглядом, а спустя несколько секунд молча сел на свое место.

– Итальянское, – сообщила я, открывая бутылку и наполняя бокал Костаса белым вином, которое раздобыла.

– Все пахнет вкусно, – выдохнул он, едва заметно улыбнувшись. – Спасибо.

Я села рядом, и мы принялись есть в тишине.

– Как прошел твой день? – нарушила я молчание, больше не в силах его выносить. Вечер стремительно становился все хуже.

Костас замер, так и не донеся вилку до рта, а потом резко опустил ее. На его скулах заиграли желваки.

– Талия, что все это значит? – спросил он, взмахнув рукой над столом, тем самым, игнорируя мой вопрос.

Я могла бы солгать и сказать, что просто хотела романтики, но что-то подсказывало мне: Костас оценит правду выше лжи.

– Я говорила сегодня с мамой, – произнесла я, наблюдая за его лицом в ожидании реакции. Глаза Костаса стали чуть темнее, и он стиснул зубы. И то и другое свидетельствовало о том, что муж не был фанатом моей мамы. А значит, не стоило пока ее упоминать.

– И? – сухо подсказал Костас.

– Есть один университет...

– Нет, – оборвал он меня.

– Но ты даже не дал мне договорить! – воскликнула я, начиная терять терпение.

– Нет необходимости. Ты никогда от меня не уедешь. Конец разговора.

– Ну, – я прищурилась, пронзая его свирепым взглядом, – если бы ты дал мне закончить, я бы сказала, что университет находится на Крите.

Взгляд Костаса смягчился, и я глубоко вздохнула.

– Мне остался выпускной год. Я уже проучилась три и очень бы хотела закончить. Это действительно важно для меня.

Я ждала, затаив дыхание, когда он скажет хоть что-то. Хоть одно слово. Но когда Костас, наконец, заговорил, мне захотелось перегнуться через стол и придушить его.

– Посмотрим.

Посмотрим? Что значит «посмотрим»? Он сейчас серьезно?

– Именно так мне говорила мама, когда я была ребенком, а она не хотела, чтобы у меня началась истерика после отказа.

Костас приподнял взгляд от тарелки, чуть заметно выгнув брови, а потом снова вернулся к еде, словно разговор окончен.

– И все? – выдохнула я. – Тебе больше нечего сказать? Просто «посмотрим»?

Костас кинул вилку на тарелку, и она приземлилась с громким звенящим стуком, заставившим меня вздрогнуть.

– У меня был дерьмовый день, и единственное, о чем я могу думать – как бы засунуть в тебя член и забыться. Но ты приготовила ужин, потому я стараюсь насладиться им,

чтобы не задеть твои чувства. Так что да, Талия. «Посмотрим» – единственный ответ, который ты сейчас от меня получишь.

Я не знала, то ли мне смущаться от его грязных слов, то ли впечатляться тем фактом, что даже после плохого дня, когда последнее, что ему бы хотелось – это сидеть за этим столом и ужинать, он все же делал это, оберегая мои чувства.

Перегнувшись через стол, я задула свечи, а потом встала, обошла его и протянула руку Костасу.

– Как насчет того, чтобы пропустить ужин и перейти к десерту? – я подмигнула ему в стиле Мэрилин Монро. Губы Костаса едва заметно дрогнули в улыбке.

Переплетя наши пальцы, я повела его прочь на веранду, где уже набрала джакузи горячей водой и включила все эти струи и пузырьки. Костас стоял у самого края, глядя на меня полными похоти глазами, пока я снимала платье, открывая тем самым очень откровенный купальник, едва прикрывавший все важные места.

– Ты надевала его куда-то, кроме как под это платье? – спросил Костас, прикрыв веки. На краткий миг мне захотелось солгать, что это так. Просто ради того, чтобы посмотреть на его реакцию. Но я решила сказать правду. Все же моей задачей было успокоить его, а не раздражать еще сильнее.

– Нет, это только для тебя, – я медленно подошла к нему, покачивая бедрами, и Костас тихо застонал, ему явно нравилось то, что он видел. – Твоя очередь, – он был одет небрежнее обычного. Лишь в рубашку и отутюженные брюки. Ни галстука, ни пиджака. Костас даже был босиком. Должно быть, он снял ботинки у самой двери.

Сняв с него рубашку и брюки и положив их на стул, я потянулась к его боксерам. Заведя большие пальцы за их пояс, я стала спускать их вниз, следуя за ними, пока, наконец, мое лицо не оказалось на уровне члена. И, черт, какой же у Костаса был красивый член. Да, он был единственным, который я видела – член Ариса не считался, ведь он не показал мне его, прежде чем грубо толкнуться внутрь – так что мне не с чем было сравнивать. Однако волосы у Костаса там были гладкими и аккуратно подстриженными. Член уже был твердым, а на конце грибовидной головки показалась капля предсемени.

Согласно статье, которую я прочла в «Cosmopolitan», ключ к тому, чтобы вскружить мужчине голову, заключался в поддразниваниях, ими я и хотела заняться.

Я стала отступать, пока не уперлась в край горячей ванны, а потом забралась внутрь, несколько секунд привыкая к воде. Потом я похлопала по керамическому краю джакузи, приглашая Костаса присоединиться. Когда он погрузил ноги в воду, сев на тот самый угол, я пошире раздвинула его бедра, нежно обхватив его достоинство. Костас пристально наблюдал за мной, но не произнес ни слова, пока я приподнималась, чтобы голова была выше члена, а потом взяла его в рот. Снова вспомнив статью, где говорилось использовать язык, я провела им по его гладкой коже. На вкус он напоминал смесь соли и мыла.