Скрытые следы
Шрифт:
Она была застигнута врасплох этими мыслями, но ненадолго. Она чувствовала, как его рука шарит у нее под юбкой. Воспоминания взрывной волной нахлынули на Карине. Не только то, второе, крайне унизительное изнасилование на склоне холма, но также первое, происшедшее в детстве, на цветущей лужайке, когда ей было всего десять лет, и она не поняла, что произошло – тоже всплыло в ее памяти.
Первое изнасилование явилось для нее своего рода смертью, скрытой забвением. О втором изнасиловании она помнила, но ни за что
Эти воспоминания теперь проносились в ее сознании криком боли. Мысли ее смешались, нацистский офицер был для нее теперь тем мужчиной, который так красиво говорил ей о сверкающей на паутинках росе ранним утром, а потом набросился на нее. И теперь она вспомнила все это с поразительной ясностью, переживая все заново.
Она вспомнила свое испуганное удивление, божью коровку, которую так боялась потерять, мужчину, прижимавшегося к ней сзади. Вспомнила, как повернулась к нему, как увидела его поднятый член, и как он потом вторгся в нее, причинив страшную боль. Он не должен был этого делать, но продолжал, не обращая внимания на ее крики, а она чувствовала, что у нее внутри все рвется.
Она не могла понять этого, не хотела понимать. Теперь же она все поняла. Она знала, что означает такое нападение на нее – оба предыдущие раза и вот теперь…
Все трое насильников слились для нее воедино. Она не должна позволить ему сделать это, не должна! Одной рукой он расстегнул брюки, другой старался удержать ее на месте, что было сделать нелегко.
Ее руки шарили по земле, натыкаясь только на корни сосны. Но на поясе у него что-то позвякивало…
И пока он пытался по-настоящему добраться до нее, она схватила этот бряцающий предмет. Это был кинжал…
Единственное, что ощущала теперь Карине, так это беспредельный ужас и ни с чем не сравнимую ярость. Заметив, что он уже стянул с нее рейтузы и готов вот-вот вторгнуться в нее, она перестала что-либо соображать. Чувствовала только, как ее рука, в слепой ярости, раз за разом вонзает в его спину кинжал, и слышала, как он пару раз вскрикнул, застонал, захрипел, как тело его обмякло, придавив ее своей тяжестью – а она все колола и колола его длинной финкой.
И только измождение заставило ее остановиться. Напряженно вздохнув, она очнулась от страшного наваждения, все поплыло у нее перед глазами, она с трудом понимала, где находится. Медленно приподняв свои налитые свинцом руки, она взглянула на них через его плечо. Одна рука и весь рукав плаща были в крови.
Карине в ужасе вскрикнула. Кинжал упал на землю, она пыталась столкнуть с себя его тело, но оно было слишком… слишком…
– О, нет! – Еле слышно произнесла она. – Что же я наделала? Где конверт? Наверняка он теперь испорчен!
Конверт… Я должна была думать о конверте… Только о конверте и ни о чем другом…
Ионатан
– Господи, Карине, что у тебя за вид! – воскликнул Ионатан. Конечно, они увидели кровь. Но больше всего их испугало не это, хотя вид крови и ошеломил их. Их испугало выражение ее лица.
– Карине, – прошептал Ионатан, – дорогая моя сестричка, что они сделали с тобой?
Подбежав к нему, она, прерывисто дыша, сказала:
– Конверт… На нем кровь. Он разорван, все фотографии разорваны…
Ионатан автоматически взял у нее фотографии.
– Это не так страшно, – сказал он. – Пятнышко крови в углу конверта, край немного потрепан – и все. Но какой у тебя вид! Карине, что произошло?
Она напряженно глотнула. Лицо ее было зеленовато-бледным. Было ясно, что она пока не в состоянии говорить.
– Ты кого-нибудь… убила? – спросил Руне. Карине побледнела еще больше. Не говоря ни слова, она торопливо кивнула.
– Кто-нибудь видел тебя? – хладнокровно спросил Ионатан.
Карине только покачала головой.
– Где это произошло? – деловито спросил Руне.
– В лесу.
– Он хотел отобрать у тебя конверт? Она молчала. Они заметили, что она вот-вот готова лишиться чувств.
– Он приставал к тебе? – осторожно спросил Ионатан.
Ноги у нее подкашивались, им пришлось поддержать ее за плечи.
– Ты должна ответить, Карине, это очень важно!
– Их было трое, – заплетающимся языком произнесла она.
– Трое? Их было трое?
– Да. Первый появился, когда мне было десять лет, второй – когда мне было двенадцать, и вот теперь еще один.
Парни уставились друг на друга. Лицо Руне было непроницаемым. Ионатану же чуть не стало плохо.
– Теперь я начинаю все понимать, сестричка! О, моя маленькая Карине!
Он хотел обнять ее, она нуждалась в этом. Руне стянул с нее окровавленный плащ. Брат и сестра, наконец, обнялись, и Карине разразилась такими рыданьями, что они уже стали опасаться, как бы она не лишилась чувств.
– Мы понимаем тебя, – сказал Ионатан, тоже плача и не стыдясь этого. – И мы не виним тебя ни в чем. Теперь нам просто нужно уладить это дело. Этого человека могут увидеть?
– Да.
– Ты можешь объяснить мне, где он лежит? – спросил Руне. – Я пойду и уберу труп.
– Он… Нет, я не могу это объяснить. Я пошла коротким путем…
Они задумались. Потом Руне сказал:
– Ионатан, ты поедешь в Осло на грузовике.
– Но разве я могу покинуть вас?
– Ты должен! Груз должен быть доставлен в назначенное время, потому что есть точная договоренность о встрече. Ты должен отдать им также конверт. Надо успеть сделать все это до окончания рабочего дня! Мы и так уже припозднились, так что поезжай немедленно!
– А как же вы?