Скрытые таланты
Шрифт:
— Пойду за чемоданами. — Калеб стал обходить длинный стол.
— Помощь нужна? — спросил Франклин. — Гарри на заднем дворе. Он тебе поможет.
— Справлюсь сам. — Калеб пошел к двери. Сиренити улыбнулась Роланду, чей подбородок казался отлитым из чугуна.
— Большое спасибо за гостеприимство, мистер Вентресс. Мне было очень приятно у вас.
— Благодарю вас за подарок, — сказал Роланд. Он смотрел вслед Калебу. — Надеюсь, вы сможете приехать еще как-нибудь.
— Мне бы очень этого хотелось. — У Сиренити мелькнула внезапная мысль. —
Царившая до сих пор в маленькой столовой атмосфера сдержанной напряженности вдруг приобрела оттенок готовой разразиться катастрофы. Долорес с подносом в руках застыла на пороге кухни. Глаза Филлис округлились от полученного шока. Франклин помрачнел еще больше. Роланд не шелохнулся. Сиренити поняла, что сказала как раз то, чего не следовало говорить. В этом-то и состоит загвоздка здесь, во внешнем мире, подумала с досадой она. Не успеешь оглянуться, как уже что-то ляпнешь и все испортишь. Она виновато посмотрела на Калеба и стала соображать, как теперь выбраться из ямы, в которую они оба угодили по ее милости.
С некоторым облегчением она увидела, что Калеб явно не почувствовал никакой неловкости от ее ляпа. Его лицо не отразило ровным счетом никакой эмоции. Он задержался в дверях и задумчиво взглянул на нее.
— Спасибо, что напомнила. Надо не забыть положить ее в чемодан.
Филлис и Франклин обменялись тревожными взглядами.
Роланд мертвой хваткой вцепился в свой нож для масла.
— Не знал, что ты все еще хранишь эту старую шкатулку. Ты никогда не упоминал о ней. Я думал, ты избавился от нее много лет назад.
— Да что вы! Разве Калеб мог бы так поступить? — спросила Сиренити. Что сделано, то сделано, подумала она. Нет смысла делать вид будто она не знает о шкатулке. — Он мне говорил, что она принадлежала его матери. Видимо, он очень ею дорожит. Он никак не мог бы просто взять и выкинуть ее.
Первой оправилась от шока Филлис.
— Да, разумеется. Просто Калеб никогда не казался нам человеком сентиментального склада. Правда, Франклин?
— Правда, — буркнул Франклин. — Не казался.
— Это меня удивляет, — сказала Сиренити, радуясь тому, что разговор вроде бы снова возвращается в нормальное русло. — То, что Калеб очень чувствительная натура, я поняла с первого же дня знакомства. А у меня на такие вещи хорошая интуиция.
— Неужели? — спросил Франклин.
— Факт. — Сиренити тихонько засмеялась. — Не так уж трудно было вычислить, что в глубине души Калеб добрый и чувствительный. Много ли найдется преуспевающих деловых консультантов высокого класса, которые будут готовы подписать контракт ради спасения какого-то маленького городка вроде Уиттс-Энда? Особенно когда нет абсолютно никакой гарантии, что он получит хотя бы грошовую выгоду от этого проекта.
Все взгляды обратились к ней.
— Нам пора ехать, — произнес от двери Калеб. Без дальнейших слов он вышел из комнаты.
Ровно пятнадцать минут спустя Калеб
Сиренити откинулась на спинку сиденья.
— Извини меня, пожалуйста, за этот дурацкий промах. Не понимаю, что заставило меня ляпнуть о шкатулке твоей матери перед всеми.
— Не стоит об этом вспоминать.
— Просто не верится, что я это сделала. Самая же ведь так старалась вчера вечером, чтобы никто не увидел, как я иду к тебе в комнату. И даже целую лекцию тебе прочитала о том, что нельзя оскорблять чувства твоего деда нарушением приличий, помнишь?
— Помню.
— И надо же мне было сделать эту глупость за завтраком — по-идиотски напомнить тебе упаковать шкатулку.
— Ну и что?
— А то. Теперь ясно, что я испортила то хорошее впечатление, которое старалась создать. — Сиренити с досадой посмотрела на него. — Теперь и твой дед и все остальные в доме наверняка думают, что я провела ночь с тобой.
Калеб коротко взглянул на нее с непроницаемым выражением.
— Из-за этого ты и расстраиваешься? Думаешь, что если у всех, кто сидел за столом, почти отвалились челюсти сегодня утром, то это из-за твоего намека на визит ко мне в спальню?
— Я всегда гордилась тем, что могу жить в двух мирах, когда это необходимо, но, если честно, у меня это не очень здорово получается. Когда я слишком долго задерживаюсь в твоем мире, то обязательно порчу все дело. — Сиренити мрачно осматривала свою одежду. Нa ней были те же брюки с отворотами, в которых она приехала вчера, блузка и свитер, выбранные но тому же каталогу. Она была почти уверена, что одета как полагается, но одежда — это еще не все. Никто не знает этого лучше, чем она.
— Ты ничего не испортила, — спокойно сказал Калеб. — По крайней мере не в том смысле, как ты думаешь.
Сиренити вздохнула с облегчением.
— Так ты не считаешь, что твой дед серьезно обиделся, когда узнал, что мы, возможно, провели ночь в одной постели, находясь у него в доме?
— Сомневаюсь, что он хотя бы задумался над этим аспектом. Особенно после того, как ты заговорила о шкатулке.
— Да ты что? Это первое, что должно было прийти ему в голову. Ему и всем остальным, кто был в комнате. — Сиренити закатила глаза. — Ты же видел их реакцию.
— Шкатулка вон в той небольшой сумке на заднем сиденье. Расстегни «молнию» и вынь ее.
— Ладно, только зачем? — Сиренити отстегнула свой ремень, встала коленями на сиденье и, перегнувшись через его спинку, дотянулась до сумки.
— Я хочу, чтобы ты сама увидела, почему все немножко напряглись, как только ты упомянула о ней.
Услышав этот убийственно нейтральный тон его голоса, Сиренити поняла, что опять по беспечности ступила на топкую почву. Ее взявшаяся за «молнию», рука замерла.