Скрытый колдун рода Лаурус

Муссен Анна

Наконец они дошли до нужного им места.

Зара привела Лавра и малыша Шалфея к ничем не примечательному зданию высотой в один этаж.

— Можете входить, — открывая перед ними дверь, произнесла чародейка. — Он уже должен был закончить.

Сердце в груди у Лавра застучало быстрее от предвкушения столь долгожданной встречи.

Переступив порог здания, он очутился в просторном помещении. В нем горели сотни свечей, в воздухе пахло благовониями. Лавр прошел дальше, слыша, как позади него закрылась дверь. Он обернулся и увидел малыша Шалфея, проследовавшего за ним. Мальчик с интересом оглядывал все,

что его окружало, и в какой-то момент испуганно дернулся, замерев на месте.

Лавру передалась его нервозность, но проследив за его взглядом, он улыбнулся, заметив пару светящихся из темного угла глаз.

— Гагат, — произнес Лавр, — не пугай его.

Фамильяр Яра — черная кошка, вальяжной походкой вышла из своего укрытия. Недовольно махая хвостом, она дергала мордочкой, словно принюхиваясь и, морща нос, издала гортанный рык.

— Рыбонька моя, — протянула Гагат, шерсть вдоль ее позвоночника вздыбилась, — отойди от этого дитя. Он пахнет как Эдгар.

Фамильяр чувствовала первородную душу, заточенную в маленьком теле.

— Я знаю, Гагат. Успокойся.

Кошка продолжала рычать. Ее хвост жил отдельно от остального тела. Кошачье тело выгнулось тугой и Гагат бочком стала приближаться к колдунам.

— Гагат?..

— Гагат, Лавр же попросил тебя успокоиться.

Лавр повернул голову на голос.

Яр шел по направлению к ним, застегивая на груди распахнутую до этого белоснежную рубаху. Его длинные волосы оттенка спелой пшеницы были повязаны в высокий хвост.

— Я рад тебя видеть, Лавр, — произнес чародей, пожимая протянутую ему руку. — Ты далеко забрался.

И посмотрев за спину колдуну, улыбнулся неизвестному ему мальчишке.

— А это кто?

Малыш Шалфей робко поздоровался с Яром и представился ему, ощущая, что Лавр всецело доверял чародею.

— Долгая история, но мне придется тебе ее рассказать.

И Яр был не против послушать его историю.

???

Камилла откинулась на спинку широкого кресла, стоявшего в ее комнате, и закрыла глаза. Ее голова гудела от переизбытка информации и волшебница морщилась каждый раз, когда пульсирующая боль вспыхивала в ее висках. Кончиками пальцев она ощущала под кожей шероховатые листки чужого дневника. Она прочитала все, что смогла прочесть. Даже те тексты, которые не могла разобрать из-за выцветших чернил, Камилла постаралась восстановить. Что-то ей удалось, что-то нет, но общая суть описанных в дневнике событий сложилась в единую картину. И теперь душа молодой волшебницы находилась в смятении.

Камилла открыла глаза и оглядела свою комнату. Бросила взгляд на стол, где в ящике хранила письма Лавра. Она написала и отправила ему уже с десяток ответных писем, но ни на одно так и не получила ответа. Камилла рассказала ему о помолвке с Алленом. Возможно, в этом была причина молчания колдуна? Он был расстроен? Обижен? Или зол? Но ведь она написала правду — ее мнения никто не спрашивал. За Аллена Камиллу выдавала мать, и Камилла рассказала об этом Лавру, боясь того, что юноша мог узнать о грядущей свадьбе от кого-то другого. Камилла не могла этого допустить. Она не хотела, чтобы между ними было недопонимание. Она его боялась.

Сердце в ее груди все еще учащенно билось, стоило только Камилле подумать о колдуне.

Об его глазах, шелковистых волосах, запахе. Она видела его во снах, просыпалась с ощущением его объятий и была готова выть от безысходности и того, в каком положении оказалась.

Камилла вновь прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Ее грудь стискивало в сильных тисках, в легких все время нахватало воздуха, их жгло изнутри от гнева. В какой-то момент она даже решила, что сбежит из дома. Просто убежит, найдет Лавра в Академии восточного колдовства, и они забудут об их ссоре, как о чем-то незначительном. Неважном. Ведь вместе они смогут преодолеть все. Но потом она думала об Аллене и о том, как ее побег отразится на нем. Вот уж кто действительно был жертвой во всей этой истории, так это Аллен.

Подумав о волшебнике, Камилла испытала чувство легкого смущения. Мужчина сейчас отдыхал в соседней комнате, он часто оставался в их доме на ночь, и это уже стало чем-то привычным. Но мысль о том, что этим Иветта лишь показывала всем серьезность своих намерений породниться с другой известной в волшебных кругах семьей, злило Камиллу. По сути она стала для матери чем-то вроде разменной монеты, хотя всегда воспитывала дочь в строгости и самодостаточности.

Камилла опять вздохнула.

Она провела пальцами по дневнику и стала размышлять о том, что в нем прочла. Было ли это правдой? Больше походило на сказку, но тот, кто писал этот дневник, держал перо твердой уверенной рукой. Иногда его мысли путались, в них было много логических ошибок, но после, словно обдумывая все, что написал, незнакомец выдавал вполне разумное заключение того, что описывал ранее. И это пугало Камиллу.

Она опустила на пол ноги и, встав с кресла, стянула с подлокотника шерстяную шаль. Накинула ее себе на плечи и, прихватив с собой все дневники, вышла из комнаты. Ей хотелось поделиться полученным знанием хоть с кем-то, чтобы ощутить, как неподъемный груз этих знаний пусть и немного, но будет снят с ее плеч. Тогда, возможно, и голова болеть перестанет.

Камилла подошла к двери соседней комнаты и огляделась по сторонам. Если кто-то из слуг сейчас увидит ее, то утром ей предстоит разговор с матерью. Пусть она и Аллен в скором времени станут мужем и женой, блуда в своем доме Иветта не потерпит.

Камилла постучала. Последующие секунды казались ей вечностью. Но вскоре она услышала шаги, а потом дверь перед ней открыли.

— Камилла? Что-то случилось? — голос у Аллена сипел. Он если и не спал к этому моменту, то явно дремал. — В чем дело?

Камилла показала волшебнику дневники и попросила разрешения войти в комнату. Оказавшись по другую сторону коридора, девушка начала сомневаться в том, что поступала правильно.

— Так в чем дело?

— Я хотела кое-что с Вами… с тобой обсудить.

Камилла быстро поправила себя. Аллен попросил больше не «выкать» ему и с трудом, но у волшебницы получалось забывать о том, что к старшим следовало обращаться с уважением.

Она протянула ему дневники, но не стала вдаваться в подробности того, откуда они у нее.

— Считай, что друг попросил меня присмотреть за ними, — сказала Камилла, и в какой-то степени не солгала. — Но прежде, чем ты сам их прочтешь, я хочу спросить… насколько твоя вера непоколебима?

— Вера? — Аллен нахмурился. — Вера во что?