Скрытый остров. Книга 1. Уходили мы из Крыма…
Шрифт:
Беды извели многих, и развелось к топору зовущих… Усадьбы барские уже вспыхивают. Хозяйства, которые поколениями создавались, за пару часов разоряются в дым и пепел… И не жалко им… Я – не я, Россия – не моя…
Теперь давай не забывать, – продолжил Семён, – что в стране больше двенадцати миллионов вооружённых крестьян. Они ненавидят войну…
Как странно, – произнесла Анастасия. – Совсем недавно, в конце февраля, перед огромной толпой метался Керенский и искренне, с надрывом кричал:
«Поклянёмся, что Россия будет свободна!»
Толпа
«Клянёмся!» Будто солнце над страной всходило, новая, счастливая жизнь начиналась… Отчего всё так оборачивается?
Друзья промолчали.
Борис чувствовал – надо спасать радость встречи, уходить от мрачных разговоров – и стал расспрашивать Семёна о курсах при Генштабе.
Оказалось, трёхмесячные офицерские курсы военного времени не были главной причиной отзыва Бориса с фронта, он потребовался для участия в каком-то очень важном собрании.
Борис перестал узнавать друга: рассказывая о собрании, Семён явно недоговаривал что-то важное, уходил от прямых вопросов, обещал через неделю всё разъяснить.
– Может вы здесь масонскими ложами увлеклись? – гадал Борис.
– Во-первых, – спокойно пояснил Семён, – в деятельности масонских лож нет ничего предосудительного. Во-вторых, если будешь излишне любопытен – никогда тебе не стать масоном высокого градуса посвящения…
Наконец Сцепура заявил, что ему пора уходить. Расставаясь, он обнял Бориса:
– Молодец, что приехал. Меня последнее время настойчиво преследует чувство, что времени осталось очень мало.
– У кого осталось мало времени? – удивился Борис.
– У всех…
Неделя пролетела незаметно.
Борис и Настя целиком посвятили себя подготовке свадьбы. Решили, что не будет никаких постов, исповедей, плача и долгих искренних молитв. Господь и так уже исполнил сокровенные желания – незачем его отвлекать. Цветы, торт, карета, свадебные обряды, застолье – всё будет скромно.
До первого занятия на офицерских курсах оставалось ещё дней пять, когда рано утром в дверь постучал Сцепура. Он напомнил, что пора идти на собрание, о котором Борис честно позабыл.
Форма Бориса была наготове, он быстро собрался. Его выцветший френч выглядел ещё элегантно и позволял появиться перед обществом.
У подъезда ожидал щегольский экипаж лихача. Поехали быстро. Сорок минут – и окраина города. Остановились у большого старинного особняка, рядом с которым стояло изрядное количество колёсных экипажей различных конструкций. Сцепура предложил извозчику поскучать пару-тройку часов.
По дороге Борис не задавал никаких вопросов. Он был несколько расстроен своими подозрениями в том, будто Семён что-то недоговаривает. Может, были на то служебные причины – тогда без претензий. В любом случае нет смысла подгонять события, если скоро всё само разъяснится.
Друзья вошли в особняк. На входе
– Пригласительные билеты, – пояснил он Борису.
В холле, у гардероба и на парадной лестнице Борис увидел около трёх десятков человек. Большая часть из них были в форме различных воинских частей. Стояли группами, звучал гул разговоров, смех.
Среди присутствующих были знакомые Борису, но большинство он видел впервые.
Первым он узнал князя – известного юриста и общественного деятеля. Многие, веря молве, искали возможности хотя бы взглянуть на него, чтобы получить верное представление о безупречности внешнего вида. Невозмутимая вежливость князя могла бы служить примером скандинавским девушкам из строгих семей.
Невдалеке от князя, в группе военных, Борис увидел баловня судьбы и любимца аристократического Петрограда – ротмистра лейб-гвардии гусарского Его Величества полка. Он вёл жизнь праздную, но не беспутную, имел репутацию умницы и великосветского гулёны-социалиста…
Вдруг сердце Бориса радостно забилось: на лестнице стоял Михаил Андреевич Неверов, их с Семёном друг детства – Михась.
Много, конечно, утекло воды по речкам их детства. Михась послужил в кавалергардском полку, окончил авиационный отдел Петербургской офицерской воздухоплавательной школы, совершил многие десятки разведывательных вылетов на фронте, стал георгиевским кавалером… Его сбили над территорией противника – он сумел посадить неисправный самолёт и взорвал его. Через три дня вернулся к своим, приволок за компанию пленного австрийца.
Борис с Семёном радостно приветствовали друга…
Как поживают рыцари воздушных турниров? – спросил Сцепура.
– Какие теперь рыцари… – поморщился Неверов. – Испарилось благородство в жажде мести. Сбитые самолёты, что сумели сесть, добивают на земле. Лётчиков, пытающихся спастись, расстреливают.
– Но ты ас опытный…
– Да… Самый ценный опыт тот, который не хотелось бы повторить.
Сверху раздался чей-то голос, призывающий всех проследовать в зал второго этажа усадьбы.
Друзья поднялись.
На втором этаже находился светлый театрально-концертный зал, мест на сто пятьдесят, большинство из которых были уже заняты.
Борис и Михась на какое-то мгновение остановились в удивлении – не ожидали увидеть собрание столь многочисленным.
– Идёмте, – увлёк их за собой Семён. – В детстве вы были смелее и решительней, когда в удовольствие таскали с чужих владений ненужные яблоки.
По дороге к свободным местам Борис рассмотрел ещё нескольких знакомых. В первых рядах сидел полковник Котов, который молодые годы провёл в Пекине, состоя на службе в военной миссии. Борис имел удовольствие побывать в компании, где полковник завораживающе увлекательно рассказывал о далёком Китае, полном разных чудес.