Шрифт:
Перевод с английского осуществлён Гутковским Дмитрием (aka D@mmy) в 2012 г. специально для— официального фансайта по игре Diablo III. Изменение переведённого текста без уведомления переводчика не приветствуется. С другой стороны, сообщить о найденных ошибках, а также оставить свои пожелания и предложения вы можете, написав по адресу: [email protected].
Перевод любительский и предназначен для общего ознакомления с книгой. Все права на книгу принадлежат её автору Ричарду Кнааку и компании Blizzard Entertainment.
Для всех моих читателей, служащих в вооружённых силах, —
Пролог
…и с разрушением главного храма Триединого и исчезновением его хозяев Ульдиссиан, сын Диомеда, и его эдиремы распространились по землям, очищая их от последних заметных следов этой секты. Пламя правосудия и пламя мести пожирали почти всё, что осталось от Культа Трёх.
Но Собор Света всё ещё стоял, и миссионеры Пророка спешили занять места для проповедей, оказавшиеся вакантными после падения Триединого. Никогда они не выступали открыто против эдиремов, но всегда ступали по их следам, чтобы помочь жертвам заново отстроиться и дать утешение.
Занятый своими растущими силами и уверенный, что Собор не может противостоять правоте его намерений, Ульдиссиан закрывал глаза на эти попытки, кажущиеся ему жалкими. Сражаясь с фанатиками и демонами, он не замечал тонких деяний ангела Инария, который был известен массам как прекрасный молодой глава секты. Даже дракон Траг’Оул и нефалем Ратма, отказавшийся от своего отца, Инария, не ведали о помощи, которую оказывал им ангел в борьбе с Триединым.
Но если таков был их грех, то он ложился и на Инария, ибо тот не сумел осознать, что борьба за душу мира под названием Санктуарий стала заметна другим…тем, кто мог возжелать забрать добычу себе либо уничтожить всё сущее.
И никто из них, ни даже скрытый Пророк или сам Ульдиссиан, ещё не поняли, чем постепенно становился сын Диомеда…
Глава первая
Мужчина по центру пентаграммы закричал, когда Зорун Тзин использовал магию, чтобы снять очередной участок кожи. Маленький лоскуток три дюйма на три методично и без промедлений свернулся трубочкой. На его прежнем месте осталась кровоточащая рана с открытыми взору мускулами и сухожилиями. Струйки крови вытекали из раны, стекали по голому телу мученика и прибавлялись к той крови, что уже украшала пол.
Сухопарый, бородатый маг совсем не беспокоился о каплях на камне. Они будут собраны позднее для других целей, никак не связанных с нынешним интересом темнокожего кеджани. Совет кланов умудрился прекратить вражду и уговорить его узнать как можно больше о фанатиках, заполонивших землю, фанатиках с силами невероятными.
Дело было не в том, что эти эдиремы, — как они себя называли, — разрушили могущественный Храм Триединого. Кланы магов были более чем счастливы избавиться от могучей секты, ведь в первую очередь она вырывала у них влияние. В самом деле, это была одна из главных причин начала вражды, поскольку кланы сражались за те немногие остатки власти, что остались в их распоряжении.
Нет, до такой степени, что они наконец пришли к какому-то соглашению, кланы раздражало то, что
А кто лучше справится с этой задачей, чем кланы магов? Под их строгим руководством эти таинственные силы можно должным образом изучить и использовать.
— Я повторяю, — рявкнул Зорун. — Ты видел, как чужаки разрушили целый храм голыми руками! Какие слова они при этом произносили? Какие жесты совершали?
— Не-не знаю! — заорал узник. — Я… Я клянусь! — мужчина был лысым, но ещё в хорошей форме, несмотря на допрос, которому подверг его маг. Однажды он был храмовым стражником — одним из немногих, кому удалось избежать лап фанатиков. Зоруну понадобились недели скрупулёзных поисков, чтобы найти одного этого человека — так далеко забирались в своём бегстве выжившие служители Триединого. — Я клянусь, это та-так! Они… Они н-ничего такого не делали!
Взмахом руки кеджани закончил снимать кусочек кожи. Пленник издал новый крик боли. Маг с оранжевым поясом нетерпеливо ждал, пока стихнет крик, прежде чем снова заговорить:
— Ты же не думаешь, что я поверю, будто они пожелали что-то, и это случилось. Магия так не работает. Она требует концентрации, жестикуляции и длительной практики.
Он не получил от узника ничего, кроме мучительных вздохов. Хмурясь, Зорун Тзин медленно стал обходить пентаграмму кругом. Восьмиугольная комната, в которой он весь последний день допрашивал бывшего стражника, была тщательно вычищена и опрятна. Каждый пузырёк, каждый свиток, каждый артефакт располагались на своём месте на своей полке. Зорун считал, что опрятность и порядок были важнейшими компонентами успеха в науках. В отличие от некоторых магов он не дал суматохе овладеть им; не давал он и пыли с паразитами превратить его святилище в свинарник.
Даже если говорить о внешнем виде, кеджани старался оставаться безупречно чистым. Его коричневая широкоплечая туника и свободные штаны были недавно очищены. Он поддерживал должную форму и длину бороды. Даже его редеющие седые волосы были искусно зачёсаны назад.
То, какой образ жизни он вёл, возможно, указывало на то, почему Зорун так добивался секретов фанатиков. Они были подрывающим, хаотическим фактором, а их колдовство, по-видимому, основывалось на прихоти и эмоции. По правде сказать, в то время, когда совет обратился к нему с этим заданием, Зорун уже тайно работал над ситуацией. Разумеется, он им этого не сообщил: в противном случае они могли бы не согласиться на список требований, которые должны быть удовлетворены в случае успеха.
Нет, никакого «в случае» быть не могло. Зорун не допустил промаха.
— Ты видел лидера ассенианцев, этого Ульдиссиана уль-Диомеда. Это правда?
— Д-да! Да! — закричал стражник почти радостно оттого, что может ответить хоть на какой-то вопрос. — Видел его! Бледный! О-он… Был фермером, говорят!
— Землекоп, — презрительно процедил заклинатель. — Немногим лучше животного.
Фигура над пентаграммой издала булькающий звук — должно быть, в знак согласия.
— Говорят, что он сам разрушил храм. Ты видел это?