Скрытый Тибет. История независимости и оккупации
Шрифт:
Образчики китайской пропаганды появились даже в Непале. Например, китайско-тибетский еженедельник, состоявший из многочисленных фотографий, на которых «освобожденный» тибетский народ знакомился с китайцами: шеренги улыбающихся девушек чистили машины, процессии молодежи со знаменами приветствовали вождей и т.п. «Он назойливо напоминал, что великан под именем “материализм” находится уже у самого порога».{686}
Даже некоторые вожди непокорного племени голок в 1951 г. вступили в контакт с китайскими властями.{687} С 1952 г. с их согласия стали приезжать «рабочие группы», которые образовали целую сеть. Создали «народные правительства», начали строить школы, больницы, ветеринарные станции, почту. Однако голоки стали опасаться возрастающего влияния китайцев и через шесть лет примкнули
19 декабря 1950 г. Далай-лама по инициативе приближенных уехал из Лхасы в Дромо у индийской границы с эскортом в несколько сотен солдат под командованием Царонга. Он прибыл туда 5 января 1951 г. Здесь же обосновалось тибетское правительство. Своей резиденцией Далай-лама сделал монастырь Донкар. Из Лхасы на границу с Сиккимом вывезли некоторое количество золотого песка и серебряных слитков — через девять лет они оказались крайне необходимыми.{688} Отъезд Далай-ламы вызвал панику в Лхасе.{689} Богатые люди грузили свое добро на мулов и уезжали в безопасные места. Индийский представитель в Лхасе сообщал, что дух сопротивления там угас.
Тем временем Нгапо Нгаванг Джигме и другие тибетские чиновники, попавшие в плен, проходили в Чамдо «перевоспитание». Они видели, что китайские войска там ведут себя вполне корректно. По воспоминаниям Нгапо, войска размещались только в палатках, никогда не останавливались в монастырях и домах тибетцев, не брали у них «даже иголки», всячески помогали в работах, оказывали медицинскую помощь и т.д.{690} В итоге пленный губернатор послал два письма в Лхасу, призывая к переговорам во избежание военного вторжения. Но он смог отправить и секретное письмо. В нем он сообщал, что не может больше действовать независимо, соглашается с теми, кто взял его в плен, что тибетское правительство должно поступать так, как сочтет нужным, не беспокоясь о нем и других пленных чиновниках.{691} После долгих дискуссий тибетское правительство назначило делегацию из 3 чел. (включая Нгапо) для переговоров в Чамдо.
Далай-лама и Кашаг дали Нгапо полномочия на ведение переговоров.{692} В письме говорилось, что он должен настаивать на независимости Тибета и отказываться от размещения там НОАК. Ему вручили также заявление из пяти пунктов, с которых следовало начинать дискуссию: (1) в Тибете нет империалистического влияния; был только слабый контакт с британцами как результат поездки Далай-ламы XIII в Индию; отношения с США только коммерческие; (2) если возникнет иностранное империалистическое влияние в Тибете, он обратится к Китаю за помощью; (3) китайские войска, размещенные в Каме, должны быть выведены; (4) на китайское правительство не должны влиять Панчен-лама и фракция Ретинга; (5) территории, захваченные маньчжурским Китаем, Гоминьданом и новым Китаем, должны быть возвращены Тибету.
Когда Нгапо сообщил китайцам эти пункты, они, фактически, отвергли их все, кроме четвертого, и предложили Тибету районную автономию. Поскольку позиции сторон сблизить не удалось, Нгапо предложил тибетскому правительству провести переговоры в Лхасе или Пекине.
В тибетских правительственных кругах обсуждали, надо Далай-ламе уехать за рубеж или начать переговоры в Пекине. Последнее мнение возобладало. В январе 1951 г. Далай-лама отозвал из Индии делегацию Шакабпы. В феврале для переговоров в Пекин была направлена делегация, состоявшая из двух групп: одна направлялась из Тибета, а другая — из Индии. Делегацию возглавил Нгапо Нгаванг Джигме. Кроме него, в нее вошли командующий вооруженными силами Тибета, личный секретарь Далай-ламы и еще 18 чиновников и представителей монастырей; из провинции Цинхай в Пекин выехал Панчен-лама.{693}
Делегации во главе с Нгапо был дан письменный документ со списком участников. Ей дали инструкции, что нельзя принимать суверенитет Пекина над Тибетом, по всем важным вопросам надо обращаться за консультациями в Дромо, между Пекином и Дромо надо наладить радиосвязь.{694} Хотя Нгапо был назначен руководителем делегации, он не имел права выносить решения без консультаций с Кашагом и Далай-ламой. Члены другой части делегации, приехавшие через Индию, получили новые инструкции Кашага. Вначале делегации следовало отстаивать независимость Тибета, а если переговоры зайдут в тупик, — согласиться, что Тибет станет частью Китая на следующих условиях: (1)
Нгапо сообщил телеграммой в Дромо, что китайцы не примут эти условия. Он получил ответ, что китайские войска не могут быть развернуты в Тибете, но тибетская армия может быть включена в китайскую для обороны. 29 марта часть делегации во главе с Нгапо выехала из Чамдо. Всю дорогу с ними вели «воспитательную работу» Дэн Сяопин и другие коммунисты.{695} Участвовал в ней и Пунцог Вангьял со своим китайским ассистентом.
П. Вангьял (Пунван) знаменит как основатель Тибетской компартии. В середине 1940-х гг. он вместе с Нгаванг Кесангом в Нанкине создал маленькую группу, назвав ее Тибетской коммунистической революционной группой, из которой потом сделали пибетскую компартию, в 1949 г. вошедшую в КПК{696} В 1950-х гг. он стал главным проводником и снабженцем (зерном и животными) китайских сил вторжения в Тибет, склонял тибетское командование в Чамдо и Маркхаме к переходу на сторону противника.{697} Кроме того, он отвечал за общественные связи китайского 18-го корпуса. В отличие от делегатов, в том числе захваченного в плен Нгапо, Вангьял сотрудничал с китайцами добровольно. С их помощью он хотел «освободить от отсталости» свою родину, поскольку считал тибетское правительство неэффективным. На переговорах он служил китайцам переводчиком. Эта работа была очень важна для них: в то время почти никто из тибетцев не говорил по-китайски. Впоследствии Вангьял сожалел о методах проведения демократической реформы, приведших к восстанию, сожалел о том, что центральное правительство не хочет понимать связи Кама с Тибетом.{698} В итоге он был арестован и просидел 18 лет. Но марксистских взглядов не утратил. Впоследствии в КНР вышли его мемуары.
Часть делегации, выехавшая из Чамдо, прибыла в Пекин 22 апреля. 26 апреля туда же прибыла другая часть, прибывшая из Дромо. На железнодорожном вокзале делегатов встречали так торжественно, как встречают иностранные миссии.
28 апреля тибетцам раздали документ из 10 пунктов, которые китайцы наметили для обсуждения.{699} Основа была та, которую китайская сторона заявляла ранее. На следующий день начались переговоры. Тибетцы отвергли китайский документ и предложили перейти к собственному документу из пяти пунктов. Китайцы отказались. Переговоры возобновились 2 мая. Китайцы заявили, что суверенитет КНР над Тибетом — не предмет для обсуждения, обсуждать можно лишь предложенные ими 10 пунктов. Вступление НОАК в Тибет благотворно для его народа и всей КНР, оно осуществлено для освобождения «нацменьшинств» и противодействия агрессии империалистов, это внутреннее дело КНР, решенное центральным правительством. Если Далай-лама уйдет в Индию, он будет «снят с должности».
Поскольку тибетцы продолжали настаивать на своем, заявления китайцев становились все более угрожающими.{700} 2 мая тибетцам заявили, что 10 пунктов — это единогласное решение Партии, принятое при создании КНР. 7 мая им вообще не дали говорить, а заставили выслушивать угрожающие монологи китайцев. 10 мая им заявили о решении Пекина создать в Тибете военно-административную комиссию, которая станет там высшей политической и военной инстанцией. Тибетцам сказали, что они могут вернуться домой в любой день до или после «освобождения», если не согласятся с тем, что им предложено. Китайские войска уже стоят на земле Тибета. Достаточно одной телеграммы из Пекина, чтобы привести их в действие. Делегатам предложили решить, хотят они мирного или вооруженного «освобождения».
В ходе переговоров китайцы не раз спрашивали Нгапо, имеет ли он полномочия подписать соглашение. Он отвечал утвердительно.{701} Если бы он ответил отрицательно, переговоры могли быть прерваны. Неясно, почему он отвечал так, ведь позже он говорил, что мог подписывать документ лишь после консультаций с Кашагом и Далай-ламой.
В течение трех недель после прибытия тибетцев в Пекин им не давали связаться с их правительством под предлогом того, что переговоры очень чувствительны и такая связь скомпрометирует их конфиденциальность.{702}