Скрюченный домишко
Шрифт:
В голосе ее послышалось презрение, порожденное сознанием собственного превосходства.
– Аристид повел себя потрясающе. Сказал, что все будет в порядке. Сказал, что ему одиноко. Что мы сразу поженимся. Все было как сон. Оказалось, что он и есть великий мистер Леонидис. Владелец уймы лавок, и ресторанов, и ночных клубов. Прямо как в сказке, правда?
– Сказка с плохим концом, – напомнил я сухо.
– Мы обвенчались в маленькой церкви в Сити – и уехали за границу.
– А ребенок?
По ее глазам я видел, что мысли ее возвращаются откуда-то издалека.
– Ребенка, как выяснилось, не было. Произошла ошибка. – Она улыбнулась
Мне стало ее жаль. Презрение, с каким семья Леонидис говорила о ней, их старание убедить себя, что убийство – дело ее рук, все их поведение показалось мне сейчас просто бесчеловечным. Одинокая, беззащитная, затравленная женщина…
– А если не я, так они думают на Лоуренса, – продолжала она.
– Да, а что насчет Лоуренса?
– Мне ужасно жалко его. Он такой хрупкий. На войну он идти не мог. И не потому, что он трус, а потому, что чувствительный. Я старалась подбадривать его, старалась, чтобы ему у нас было хорошо. Ему приходится учить этих ужасных детей. Юстас вечно над ним насмешничает, а Жозефина… Ну, вы ее видели. Сами знаете, что это такое.
Я признался, что еще не видел Жозефины.
– Мне иногда кажется, что у девчонки не все винтики на месте. Вечно подкрадывается, подслушивает, и вид у нее такой странный… У меня от нее мурашки по спине бегают.
Мне вовсе не хотелось обсуждать Жозефину. Я вернулся к Лоуренсу Брауну.
– Кто он такой? – спросил я. – Откуда он взялся?
Вышло это у меня грубовато. Она покраснела.
– Он, собственно, ничего собой не представляет. Как я… Куда же нам против них всех!
– Вам не кажется, что вы впадаете в излишнюю панику?
– Нет, не кажется. Они хотят представить все так, будто это Лоуренс убил или я. И главный полицейский на их стороне. Куда уж мне.
– Не надо взвинчивать себя, – посоветовал я.
– А что, если это кто-то из них убил? Или кто-то чужой? Или кто-нибудь из слуг?
– Пока не находится мотива.
– Ах, мотива! А у меня какой мотив? Или у Лоуренса?
Чувствуя себя не очень ловко, я пробормотал:
– Они могут, как я понимаю, предполагать, что вы и Лоуренс… э-э-э… влюблены друг в друга… и хотите пожениться.
Она выпрямилась на диване:
– Как бессовестно предполагать такое! И это неправда! Мы никогда друг другу ни словечка про это не сказали. Мне было его жаль, и я старалась его подбодрить. Мы просто друзья, вот и все. Вы мне верите, скажите, верите?
Я ей верил. То есть я верил, что они с Лоуренсом действительно,
Обдумывая эту мысль, я спустился вниз с намерением найти Софию. Как раз когда я собрался заглянуть в гостиную, из дверей в конце коридора высунулась ее голова.
– Привет, – сказала София. – Я помогаю няне готовить ленч.
Я уже двинулся в ее сторону, но она вышла в коридор, закрыла за собой дверь и, взяв меня за руку, завела в пустую гостиную.
– Ну, – произнесла она, – ты видел Бренду? Что ты о ней думаешь?
– Откровенно говоря, мне жаль ее.
София иронически подняла брови.
– Понятно, – проронила она. – Значит, ты поймался на ее удочку.
Я почувствовал досаду.
– Просто я способен взглянуть на все под ее углом зрения, а ты, очевидно, нет.
– На что – на все?
– Положа руку на сердце, София, кто-нибудь в семье вел себя с нею любезно или хотя бы корректно за все ее пребывание здесь?
– Нет, разумеется. С какой стати?
– Да хотя бы из обыкновенного христианского человеколюбия.
– Боже, какой высокоморальный тон! Видно, Бренда неплохо сыграла свою роль.
– Право, София, ты как-то… не знаю, что на тебя нашло.
– Просто я веду себя честно и не притворяюсь. Ты, по твоим словам, можешь встать на ее точку зрения. Ну а теперь встань на мою. Мне не нравятся молодые женщины, которые сочиняют историю обманутой любви и, пользуясь этим, выходят замуж за очень богатого старика. Я имею полное право не любить этот тип молодых женщин, и не существует ни малейших причин, почему я должна делать вид, что они мне нравятся. И если бы эту историю изложить объективно на бумаге, то и тебе такая молодая особа не понравилась бы.
– А она сочинила историю?
– Какую? О ребенке? Не знаю. Я лично думаю, что да.
– И тебя возмущает, что деда твоего провели и он попался на эту историю?
– Ох нет, дед не попался, – засмеялась София. – Дедушку никто не мог провести. Бренда ему была нужна. Ему хотелось изобразить Кофетуа и жениться на нищенке. [4] Он отлично знал, что делает, и замысел его удался как нельзя лучше. С точки зрения деда, его брак полностью оправдал себя – как и прочие его деловые операции.
4
Кофетуа – легендарный африканский царь, прославляемый в балладе за то, что женился по любви на нищенке.
– А идея нанять в качестве домашнего учителя Лоуренса Брауна тоже оправдала себя? – иронически осведомился я.
София сосредоточенно свела брови:
– Ты знаешь, я не уверена, что это не было сделано с умыслом. Ему хотелось, чтобы Бренда была счастлива и не скучала. Возможно, он догадывался, что драгоценности и платья – еще не все. Он подозревал, что ей может не хватать чего-то нежно-романтического. Возможно, по его расчетам, кто-то вроде Лоуренса Брауна, кто-то абсолютно, так сказать, ручной, и есть то, что надо. Нежная дружба двух душ, окрашенная меланхолией, должна была помешать Бренде завести настоящий роман с кем-то на стороне. Да, я не исключаю такого варианта, дед вполне был способен изобрести нечто в таком духе. Он, должна тебе сказать, был дьявольски хитер.