Скрывая улики. Компиляция
Шрифт:
Такер взял в руки шарф, который проходил по делу в качестве улики.
— Это действительно те самые волокна? — спросил он.
— Я не уверен, что правильно уловил смысл, который вы вкладываете в слово «действительно», — ответил Прескотт. — Но волокна довольно необычные. Шарф дорогой и, как вы можете заметить, достаточно редкой расцветки.
Такер был сама чуткость и, казалось, ловил буквально каждое слово из его уст. Люди непосвященные — а именно такими и были члены жюри присяжных — могли и не заметить, что этот трюк он проделал
— У вас была возможность провести анализ других предметов одежды, принадлежащих обвиняемому?
— Да, мне передали для анализа одежду, в которой обвиняемый был в ночь убийства.
— Удалось обнаружить какие-нибудь волокна?
— В огромном количестве! — Прескотт иронически улыбнулся, постановка вопроса опять показалась ему некорректной. — Видите ли, волокна находятся повсюду. На чем угодно можно обнаружить множество всевозможных волокон. Если же ваш вопрос подразумевал микроскопические волокна ткани шарфа на одежде обвиняемого, то мой ответ будет утвердительным.
— Благодарю вас, — Такер тоже улыбнулся. — Именно об этом я и хотел вас спросить. Как много микроскопических волокон ткани шарфа было обнаружено на одежде обвиняемого?
— Достаточное количество, — сказал Прескотт. — Обвиняемый накинул его на плечи или, вероятнее всего, повязал на шею уже после того, как было совершено убийство.
— Почему вы пришли к такому выводу?
— Потому что микроскопические волокна ткани шарфа, обнаруженные на его одежде, содержат следы крови. Крови Линды Падилла.
После этого Такер любезно предложил мне продолжить перекрестный допрос. Все присутствующие в зале устремили на меня свои взоры, сгорая от любопытства, сумею ли я выкрутиться из этой кошмарной ситуации.
— Уважаемый детектив Прескотт, можете ли вы сообщить, в каком положении находился при этом мой клиент? Он стоял, сидел или лежал?
— Этого я знать не могу, — честно признался детектив.
— Находился он в сознании или без сознания?
— На этот вопрос я тоже не могу ответить.
Я удовлетворенно кивнул.
— Могла госпожа Падилла быть уже мертвой, когда шарф касался ее тела?
— Я могу только предположить, что такое возможно. Однако данный вопрос не в моей компетенции.
— А ваша компетенция позволяет вам утверждать, что никто иной, кроме моего клиента и жертвы, не касался этого шарфа в тот день, когда было совершено убийство?
— Нет, этого я не могу утверждать, — ответил он.
— Таким образом, основываясь на данных вашей экспертизы и на ваших сегодняшних показаниях, я могу предположить следующую ситуацию. Господин Куммингз лежал без сознания, госпожа Падилла была уже мертва, когда третий, пока неизвестный нам участник событий, повязал шарф ему на шею. Вы можете допустить такой вариант?
Прескотт болезненно поморщился. Он понимал, что если сейчас со мной согласится, Такер устроит ему веселую жизнь.
— Я не вижу никаких оснований полагать, что все было именно так,
— А какие у вас есть основания утверждать, что было иначе?
— Только логика.
Он так ловко выкрутился из положения, что мне тоже вдруг захотелось затянуть на его шее какой-нибудь шарф.
— Детектив Прескотт, в своих предположениях я опирался исключительно на данные вашей экспертизы и на ваши показания. Может быть, нам следует отложить допрос и подождать, пока вы уточните результаты своего исследования? Или вы уже сейчас готовы дать правдивый и честный ответ?
Он взглянул на меня с нескрываемой ненавистью, но сумел взять себя в руки и ответить спокойно и сдержанно.
— С научной точки зрения, ваши предположения имеют право на существование. Вероятность такого развития событий ничтожна, однако она существует.
— Благодарю вас, — сказал я и слегка покачал головой, как бы обращая внимание присяжных на то, что этот человек очень старался ввести их в заблуждение, но правда все-таки восторжествовала. — Детектив Прескотт, вам о чем-нибудь говорит имя Доминик Петроне?
При одном лишь упоминании имени Петроне по залу пробежала волна возгласов, свидетельствующих о глубоком потрясении, и когда эта волна докатилась до Такера, тот буквально подскочил со своего стула.
— Ваша честь, я протестую! Обсуждение господина Петроне не имеет никакого отношения к теме перекрестного допроса.
Разумеется, Такер был прав, и судья Кэлвин поддержал его протест. Но я все равно был доволен, поскольку вовсе и не ждал ответа на свой вопрос. Это была всего лишь та самая небольшая провокация, которую мы задумали накануне. И, судя по гулу голосов, который не стихал в зале, с поставленной задачей я успешно справился.
Я сказал, что больше не имею вопросов к этому свидетелю, и Кэлвин объявил о том, что следующее заседание суда переносится на сутки — в связи с тем, что присяжные должны пройти врачебное освидетельствование. На какое-то мгновение меня посетила надежда: а что, если доктора признают присяжных недееспособными? К сожалению, всерьез рассчитывать на такой поворот дела не приходилось, ведь в запасе было еще шесть человек, утвержденных на эту должность, которые были готовы в любую минуту занять места выбывших членов жюри. Если я и в самом деле хочу получить поддержку от мира медицины, то лучше попросить у медиков пробирку с возбудителями бубонной чумы.
В связи с этой неожиданной отсрочкой наша команда смогла собраться у меня дома чуть раньше, чем обычно. Собрание получилось коротким и довольно бестолковым, потому что наша провокация пока еще не принесла никаких плодов. Мы атаковали команду Такера, пробили брешь в его защите и нанесли несколько легких ударов, однако это еще не означало победы.
Кевин ушел около семи, а мы с Лори решили пообедать в «Чарли». Но сначала надо было сводить Тару в парк, потому что с ней давным-давно никто не гулял.