Скрывая улики

Розенфелт Дэвид

– Пожалуйста, покажите мне то место в рапорте, где говорится о ваших подозрениях в отношении господина Куммингза.

– Но здесь об этом ничего не сказано.

– Таким образом, ничто не внушало вам подозрений? У вас не возникло предположения, что господин Куммингз сам себя ударил по голове? – спросил я.

– Нет… правда, нет. Но мое внимание было занято другими вещами.

– И пока вы осматривали место происшествия, вы оставили господина Куммингза без присмотра? – Я специально уточнил этот момент, чтобы всем стало ясно: если бы он подозревал Дэниела, то ни за что не выпустил бы

его из поля зрения.

– Да.

– У защиты больше нет вопросов.

Я не собирался допрашивать Хогарта с особым пристрастием. Того, чего я добился, было вполне достаточно. Основные силы надо поберечь на тот момент, когда Такер пустит в ход свою тяжелую артиллерию.

Когда заседание закончилось, я поехал к себе в офис. Наша команда соберется у меня дома не раньше шести вечера, и поэтому я согласился встретиться с представителями «группы поддержки», прибывшей из Кливленда. Они попросили уделить им двадцать минут времени, но я надеялся уложиться в десять.

Войдя в кабинет, я увидел троих из семи молодых людей, присутствовавших на сегодняшнем заседании. Они уже поджидали меня. Одного из них Эдна вовлекла в обсуждение проблемы финансовых инвестиций. Она представила его мне как Элиота Кендэлла, который, насколько мне было известно, приходился сыном Байрону Кендэллу, основателю и одному из директоров «Кендэлл индастриз», крупной компании, занимавшейся грузоперевозками, которая имела головную контору в Кливленде. Элиот, наследник многомиллионного состояния, терпеливо стоял и выслушивал, как Эдна пытается навязать ему своего кузена Фреда в качестве управляющего финансовыми активами.

Второго звали Ленни Моррис, он был коллегой Дэниела по «Кливлендской газете». Третий из их команды, Джанис Марголин, возглавлял одну из местных благотворительных организаций, которую Дэниел активно поддерживал.

Элиоту Кендэллу было не больше тридцати лет, в то время как Ленни и Джанису можно было дать самое большее по двадцать пять лет. Элиот был явным лидером в этой тройке. Мне объяснили, что остальные члены команды, присутствовавшие сегодня на суде, вынуждены вернуться в Кливленд, ну а они намерены стоять до победного конца.

– Итак, чем я могу помочь вам? – спросил я, стараясь сразу же перейти к делу.

– Мы пришли сюда для того, чтобы задать вам тот же вопрос, – улыбнулся Элиот. – Наша цель – поддержать Дэниела, а значит, поддержать вас по мере своих сил.

– Благодарю вас, – сказал я. – Но я думаю, что мы справимся.

– Нисколько в этом не сомневаюсь. Но как бы то ни было, если вам потребуется пара свободных рук, мы согласны на любую работу. Если потребуются деньги, то я тоже в состоянии помочь. Вы называете нам проблему, а мы помогаем ее решить.

Меня глубоко тронула их искренняя готовность подставить свое плечо. Приятно было осознавать, что мой клиент пользуется уважением и симпатией таких достойных людей.

– Спасибо, я буду иметь это в виду.

Я старался говорить как можно более сдержанно, потому что, несмотря на их горячее желание вникнуть в «проблемы», в мои планы не входило посвящать этих людей во все подробности.

– Я должен вам кое-что сообщить, – сказал Элиот. – Мы наняли частного детектива. Не для того, чтобы

он путался у вас под ногами, а просто… Ну, скажем, пара свежих профессиональных глаз никогда не повредит. Если ему удастся откопать что-либо полезное, вы сможете использовать эту информацию в своих целях.

Моей первой реакцией было неодобрение: все это выглядело как вторжение в мои владения и возможная помеха. С другой стороны, может, им и в самом деле удастся что-нибудь найти. Впрочем, моего мнения они вовсе не спрашивали.

– Если ваш детектив не станет претендовать на то, чтобы представлять интересы моего клиента в суде, я не возражаю.

– Разумеется. Можете не беспокоиться, – согласился Элиот.

– Дэниелу повезло, что у него такие замечательные друзья, – сказал я.

– Позвольте рассказать вам одну короткую историю, господин Карпентер. – В улыбке Элиота, как мне показалось, сквозила легкая снисходительность. – Когда моей младшей сестре было четырнадцать, она сбежала из дома… Оставила записку, что таким образом хочет избавиться от всех своих проблем. Мои родители повели себя глупо и долгое время замалчивали эту историю, делая вид, будто ничего не произошло. Наконец отец решился обратиться за помощью в средства массовой информации. В свою проблему мы посвятили Дэниела, о котором слышали много хорошего, хотя и не были знакомы с ним лично.

Я попытался напрячь память и припомнить эту историю, но ничего не получилось.

– Вы нашли ее?

Он печально покачал головой, и, казалось, болезненные воспоминания нахлынули на него с новой силой.

– К сожалению, нет, но вовсе не по вине Дэниела. Он лично организовал кампанию по ее поиску. Но я благодарен ему не только за это. Он подошел к нашей семейной проблеме с огромным сочувствием и деликатностью. Ни малейшего стремления раздуть сенсацию, ни тени самолюбования… просто строгое и беспристрастное изложение событий. С тех самых пор я считаю его своим другом.

Я подумал, что теперь ему представилась хорошая возможность вернуть моральный долг. Ленни с Джанисом тоже рассказали свои истории, пусть не такие драматичные, но по-своему не менее трогательные. Я заверил собеседников в том, что обязательно воспользуюсь их помощью, если возникнет такая необходимость. Разумеется, я не стал им говорить, что их истории могут сгодиться на суде только в одном качестве: они могут послужить прекрасной характеристикой моего подзащитного, когда речь пойдет о высшей мере наказания. То есть в том случае, если мы проиграем суд и будем пытаться не допустить хотя бы смертного приговора.

Наконец-то мне удалось их выпроводить, а самому отправиться домой. Лори и Кевин уже дожидались меня, и по страдальческой гримасе на лице Кевина я догадался, что Лори успела заказать обед. Проблема была в том, что мы с Кевином считали себя настоящими мужчинами, а следовательно, не могли питаться соевым пюре и вегетарианскими котлетами. Когда я достал картофельные чипсы и сухарики, Кевин набросился на них, как утопающий бросается к спасательному кругу.

Больше всего меня беспокоило в нашем деле то, что оно движется слишком гладко. То есть совершенно беспрепятственно скользит по наклонной плоскости к неминуемому провалу.