Скрывающийся альфа
Шрифт:
Первоначальный вид, звук и запах его тела, борющегося с изменением, напугал волка внутри нее. Если она также изменится, то весь ад может вырваться на свободу. Они могли даже разорвать друг другу глотки. К счастью, она смогла подавить свою трансформацию путем возведения ментальной стены. Ее волк попятился и заскулил, но все равно успокоился, свернувшись калачиком в углу.
Самообладание спасало ей жизнь в Йеллоустоуне более чем один раз.
— Борись с ним, Огден! — кричала она в ухо с заостренным кончиком. —
Он хрюкнул и покатился по неровной земле, налетев на ствол сосны, которая задрожала и осыпала иголки. Когда он хватал кору, тяжело дыша, его когти в конце концов ушли, и его пальцы скользнули на землю.
Сердце Лары билось о ребра, когда она смотрела на мужчину, с которым недавно занималась любовью. Его лицо было неподвижно и бледно, а глаза были закрыты. Он мертв? Она ничего не знала о его болезненном изменении или как соединение могло повлиять на это.
— Ты в порядке? — она тронула его плечо. — Поговори со мной.
Его веки затрепетали и открылись.
— Нет, я чувствую себя, как полное дерьмо.
Она помогла ему подняться и обняла за талию. Несмотря на его вспышку ранее, она не могла сопротивляться и не прикоснуться к нему, когда он был рядом. Вероятно кроме того, он был более ранен и потрясен, чем выглядел.
Он потер нижнюю половину лица, как будто проверяя пропали ли длинные бакенбарды. Неподалеку дятел долбил высокую корягу, равнодушный к борьбе Огдена.
— Я должен научиться лучше контролировать свои эмоции, — его глубокий, обычно ясный голос звучал грубо, как сломанное дерево.
— У тебя всегда было болезненное изменение?
Он покачал головой.
— Не в начале. Это началось после того, как мои родители…
— Может быть, подавление доминантной стороны вызывает это, — сказала она. — Это может быть опасно.
Она была рада, что у него не было желания ехать в Йеллоустоун. Он был бы обузой для нее.
— Не бывало так часто, пока ты не появилась, — игнорируя ее руку, он встал, ухватившись за ствол дерева для поддержки. — Ты можешь идти спать. Я буду в порядке.
Она тоже встала.
— Я не хотела, чтобы ты узнал об этом таким образом.
Или вообще узнал.
Он поднял руку.
— Мне не нужны объяснения.
Замечательно для нее. Они в любом случае расстались, но ее совесть давила на ее позвоночник. Он был ее парой и, что он думал о ней, имело сильно значение.
— Несмотря на то, во что эти фотографии могут заставить тебя поверить, я не шлюха. Я обнаружила, что, поставить мужчин в наиболее уязвимое положение, это самое эффективное оружие,
Он хмыкнул, даже не глядя на нее.
Ей очень хотелось сказать, что она никогда не спала ни с одним из них, но она не хотела лгать. Почему он должен быть таким прекрасным и честным? Он заставил ее почувствовать себя грязной и засомневаться во всем, что она считала правильным за последние несколько лет. Она даже больше не знала, кто она. Еще больше причин убраться отсюда.
— Мужчины, на которых я нацелена, имеют ранчо, семьи и достойное положение в сообществе. Когда они слышат мой голос и видят меня…
Его кулак ударил по стволу дерева.
— Избавь меня от деталей.
— Тебе нужно что-то знать. Я не хотела, чтобы ты положил глаз на меня, потому что я должна использовать секс в качестве инструмента, — когда он начал возражать, она подняла руку. — С тобой, Огден, это было прекрасно. Никто другой не доставлял мне удовольствие.
Но его каменное лицо не смягчалось от ее слов, что заставило ее пожалеть о том, что она их сказала. Как она могла быть настолько глупа, чтобы позволить себе доверять человеку?
— По сути, ты шантажируешь этих людей, верно?
Она скрестила руки на груди.
— В значительной степени.
— И один из них дал тебе хороший внедорожник?
Она кивнула.
Он, наконец, посмотрел на нее, пронзая ее своим интенсивным, синим взглядом.
— Злом исправишь зло?
Ее волосы колыхнулись вместе с красной полосой.
— Я не хочу оправдываться перед тобой.
— Может и нет, но ты должна была сказать мне, прежде чем мы соединились, — он снова потер лицо. — Тогда я бы знал, что ты такая же шлюха, как моя мать.
Лара сделала шаг вперед и ударила его по лицу.
— У тебя нет никакого уважения к женщине, которая тебя родила?
— Нет, — сказал он, схватив ее запястье стальной хваткой. — Она разрушила свою семью, не думая ни о ком, кроме себя.
— Ты когда-нибудь вставал на ее место?
Он опустил ее запястье и посмотрел вниз.
— Я не получил шанс.
— Может быть, тебе нужно простить ее, таким образом, ты сможешь стать настоящим мужчиной и оборотнем, а не каким-то бестолковым щенком.
Его глаза блеснули.
— Продолжай так говорить и я не сдержусь, и ударю тебя.
— Давай, — сказала она сквозь зубы. — Я ничего не боюсь.