Скуф. Маг на отдыхе 3
Шрифт:
— Доброе утречко-о-о-о! — пропела Дольче.
Перемены были разительны. Будто горная коза, Катя скакала по кухне и что-то кашеварила аж на всех конфорках разом. На столе мука рассыпана, всё шкворчит и кипит, и пахнет очень даже вкусно. Радио вовсю орёт, и Чертанова вроде как даже под эти молодёжные ритмы приплясывать по ходу готовки умудряется.
И вот…
Не понимаю. К добру оно или не к добру? Вроде бы здорово, что Дольче поотпустило и что чувствует она себя явно лучше, чем вчера. Однако, может, это какая-то из стадий
— Ты как?
— Прекрасно! — Чертанова схватила сковородку и без рук перевернула блин. — Присаживайтесь, Василий Иванович! Кормить вас буду!
— Спасибо, не откажусь.
Стоило мне умаститься за стол, как передо мной тут же возникла тарелка со стопкой горячих блинов, открытая банка с малиновым вареньем и любовно выложенная веером нарезка сыра с колбасой.
— На обед солянка, — кивнула на кастрюлю Дольче. — А к ужину я решила на лазанью замахнуться. Никогда не делала, а тут вдруг дай, думаю, попробую.
— Во как…
Слишком как-то всё оптимистично.
— Ты точно в порядке?
— В полном, Василий Иванович! Вы лучше за Олю переживайте.
— За Фонвизину? А что случилось?
— Её Сиятельство с самого утра не в духе. Ходит, орёт на всех…
— Да сделай ты эту долбёжку потише! — раздался крик со второго этажа, а затем суровый топот.
— О! — хихикнула Дольче. — А вот и она!
И впрямь, перемены этим утром коснулись не только Чертановой. По лестнице вниз сбежала хмурая рыжая фурия, в руках у которой был… красный стеклянный шар? Большой такой, блестящий. Ярмарочные гадалки во что-то похожее пялятся, когда судьбу пытаются предсказать.
— Я тебе сейчас это радио сраное, знаешь, куда засу… ой, — тут Фонвизина заметила слона, то бишь меня. — Василий Иванович, здравствуйте.
— Привет-привет, — я как раз размазывал варенье по блину и указал грязным ножиком на шар. — Это тот артефакт, про который ты говорила?
— Да, — хмуро кивнула Фонвизина. — Он.
С тем она подбросила шарик. Но вместо того, чтобы упасть, шарик вдруг сперва завис в воздухе, а затем пристроился у целительницы где-то над правым плечом и засветился. Моргнул ярко, потух и упал прямо на Фонвизину.
Рыжая поймала и аж зарычала от злости.
— Не работает, что ли?
— Да работает вроде бы, — ответила Оля. — Но как-то странно. Никак не могу до конца разобраться, уже всё плечо себе отбило.
— Ты давай не злись, — доброжелательно улыбнулся я и скрутил блин в трубочку. — У меня сестрёнка-артефакторша. Если надо, попросим её посмотреть. Докрутите до ума, лучше прежнего будет. Нашла из-за чего расстраиваться.
— Да я не из-за этого расстраиваюсь, — вздохнула Фонвизина, глядя в шар, а затем многозначительно добавила: — Матушка звонила.
Не знаю, что там неладно в княжеском доме, но что-то явно неладно.
— Могу чем-то помочь? — спросил я.
И укусил блин. Вкусный, блин, блин! Тоненький такой,
Хотя, помнится, в день после приезда она меня тоже завтраком угостить пыталась. Но, сразу видно, без души оно было.
— Да нет, Василий Иванович, — ответила мне тем временем Фонвизина. — Сама справлюсь, — и слабо улыбнулась. — Дела семейные.
— Понятненько.
С тем целительница снова ушла наверх, так и не засунув Дольче радио туда, куда хотела. Через какое-то время наверху что-то грохнулось, шар, должно быть, и опять раздался яростный рык рыжей.
Ну а я позавтракал, от души поблагодарил Чертанову и объявил общий сбор.
— Кадеты! — и вновь я вышагивал вдоль строя. — Сегодняшний день объявляю выходным. Однако! Прошу вас не расслабляться и быть в режиме полной боевой готовности, потому как враг может пожаловать в любой момент. Без моего разрешения никуда не уходить и уж тем более не уезжать.
— А покататься можно? — уточнила Шестакова.
— Покататься можно, — согласился я. — Но недалеко. Всем всё понятно?
Как оказалось, всем всё понятно. Девки снова разбрелись кто куда. Уходя восвояси, я заметил, как Лёха похлопал Стеклову по плечу и, судя по жестам, погнал альтушку спать. Видимо, эта их необычайная бодрость не проходит бесследно и потом ещё аукнется.
По пути домой думал о том, как же неприятно это подвешенное состояние. То ли будет что-то, то ли не будет. Может ведь статься так, что Несвицкие всё-таки копнули поглубже и решили, что не стоит на меня залупаться. Или кто из министров намекнул. Или ещё что-то.
Короче, бесит меня эта неопределённость. Я же ведь и день толком спланировать не могу!
Хоть сам войну объявляй. Вот только повода нет…
С такими вот раздражающими мыслями я и шёл домой. И какова же была моя радость, когда возле ворот я увидел чёрную машину представительского класса и Кузьмича, который ругается с каким-то типом и машет на него лопатой.
Я аж просиял и шага прибавил.
— Что тут происходит?!
— Василий Иванович? — повернулся ко мне манерный такой, неприятный хрен. — Скуфидонский? Это вы?
— Это я!
— Прекрасно, — хрен оглядел меня с ног до головы и эдак снисходительно улыбнулся. — Я к вам с официальным визитом от князя Несвицкого.
— Мой ты хоро-о-о-оший, — протянул я, улыбаясь, отчего хрен явно потерялся. — А я уже думал, не дождусь. Ну давай, рассказывай, что там у тебя…
Глава 10
— … от имени рода я уполномочен объявить вам войну.
Получается, что не прошло и полных суток, как Несвицкие заявились ко мне в Удалёнку. Но! Стоит отдать должное господам-князьям, что заявились они по-хорошему. Пускай и с объявлением войны, но согласно всем правилам этикета.