Скуф. Маг на отдыхе 3
Шрифт:
«Алое Спасение», — я даже не догнал сперва, что речь про красный шарик идёт.
Так вот…
Оказалось, что княгиня давно хотела эту приблуду восстановить и давно искала в сети артефактора, который был бы способен за такое взяться. И — внезапно! — даже связывалась с Ирой, но тогда они не сошлись в цене.
— Иерихон один-один-один и смайлик в виде хомяка! — рассмеялась княгиня. — Так это вы?!
— Да! А вы, получается, «Фон-Лизон»?! — вспомнила сестра переписку в закрытом чатике. — А я ещё
— А я — что вы меня!
От никнеймов барышень я, конечно, остался под впечатлением… я вот, например, везде как «Скуф» или просто «Вася» регистрируюсь. Зато девочка, от которой «фонило некротической энергией», за всеми этими шутками и прибаутками как-то сама собой потерялась.
Тем более, что теперь, повидав друг друга лично, «смайлик в виде хомяка» и «Фон-Лизон» договорились о дальнейшем сотрудничестве.
Ну а после мы пошли глазеть на Шестакову и как итог — оказались здесь.
Кстати!
— Кадет Шама! — крикнул я, чуть обернувшись. — Домой!
Благо, взор княжны был устремлён вперёд, и она не увидела, как затёкшая всеми частями тела Ксюша Шестакова сперва рассыпалась из лотоса, а затем с грацией столетнего деда кое-как поднималась с настила. Ещё и материлась при этом, как сапожник. Не вслух, само собой, но матерщину я по губам читать умею.
— Я хотела бы попросить контакт вашей сестры, — сказала Фонвизина.
— Да без проблем, — ответил я.
А затем спустя несколько секунд вполне себе ловкого молчания получил комплимент:
— Человека во многом делает его окружение, — улыбнулась княжна. — И ваше окружение, Василий Иванович, меня искренне радует и где-то даже восхищает.
Согласен. Из уст человека простого, возможно, это прозвучало бы и скупо, и сдержанно. Но для аристократки её уровня попусту распыляться даже такими вот словами — неприемлемо. Так что я оценил.
Оценил и успокоился. То, что я «Альту» не отдам, я и так для себя уже решил. А вот то, что за неё не придётся бодаться, вот это радует. Хотя-я-я-я… Суматоха в любом случае будет палки в колёса вставлять.
С другой стороны, ну не задавит же она своим авторитетом целую княгиню? Да и вторая… как её там? Анна Ивановна? Если Фонвизина-младшая выполнит то, что обещала, то и эта мадам тоже у нас в кармане.
И кстати…
— Это неприемлемо, Анна Ивановна, — донеслось до наших ушей, когда мы уже подходили к дому альтушек. — Рынок так не работает…
Елизавета Григорьевна встрепенулась и нахмурилась. Но не со зла, а скорее от непонимания ситуации. Приложив палец к губам, она недвусмысленно дала мне понять, чтобы я помалкивал, и в кои-то веки отпустила мою руку.
— Но, Ольга Сергеевна!
— А что Ольга Сергеевна? — снова голос Фонвизиной-младшей. — Очень здорово вести торговлю со столь дружественным родом,
Елизавета Григорьевна как-то уж очень не по-княжески припала глазом между штакетинами забора. Я присоседился рядом, признаюсь, тоже стало интересно подслушать. Фонвизина-младшая вместе с Болховской тем временем сидели в беседке, той самой, что неподалёку от «лобного места» друидов.
— Анна Ивановна, я вам и так уже озвучила настоящую, подлинную стоимость закупки, по которой мы работаем сейчас. Поверьте, за такую информацию хороший продажник уже убить готов. Всё же просто теперь! Не надо торговаться, блефовать, угадывать. Просто соответствуйте.
Судя по рыбьему взгляду Анны Ивановны, от реальной торговли она была крайне далека, и информация в голове просто не укладывалась. Муж закинул её продавить свои интересы, которые заключались в том, чтобы торговать с Фонвизиными. Дальше и глубже княжна не копала.
— Наверное, мне стоит поговорить с мужем, — наконец, сказала она. — Передам ему ваши слова и посмотрим, что он скажет.
— Вот! — улыбнулась младшенькая целительница. — Так и поступите.
— Так и поступлю…
Елизавета Григорьевна отлипла от забора и опять уставилась на меня с этой смесью удивления и уважения на лице. Сказала:
— Однако, — и молча побрела к калитке…
* * *
— Вы что, заставляете девочек готовить? — спросила Суматоха, но…
Вот на этом охотничий запал в глазах; эта хищная искра потухли. Не была она больше гончим псом, преследующим добычу. Не была свинюхой, учуявшей трюфель. Мерзопакостничать она продолжала, но продолжала как будто бы по инерции.
Не знаю, как Кузьмич умудрился это провернуть и что он вообще такого сделал, но факт остаётся фактом.
— У кадета Дольче сегодня дежурство по кухне, — пожал я плечами. — И поверьте, это мало чем похоже на армейское дежурство, учитывая условия и продукты, из которых готовят девочки. Не бойтесь, никто тут никого не заставляет перемывать ванну картошки. Да чего там? Сейчас всё сами и увидите…
— А вот и ужин! — крикнула Дольче, коленом открывая перед собой дверь.
И чёрт!
Дольче не подвела.
Мясо. Нежная, буквально тающая во рту говяжья вырезка, порезанная на медальоны. Медальоны были веером разложены сбоку от хрустящих картофельных шариков, а сверху всё блюдо укрывала шапка из лука… клянусь, из обычного репчатого лука, который под руководством Сан Борисыча Алёшина стал изысканным деликатесом. Прямо вот взрывом во рту. Солёно-кисло-сладкое — без остроты, ну и ладно — причём раскрывающимся по очереди.