Скуф. Маг на отдыхе 5
Шрифт:
— Тогда что может помешать нам встретиться чуть позже? Я слышал, что во дворце просто чудесный зимний сад. Как насчёт сбежать туда часиков в девять?
Княгиня словно задумалась на секунду, а после этак беззаботно кивнула головой.
— Всенепременно, Василий Иванович, — улыбнулась Фонвизина. — Я непременно буду там, — и упорхнула по своим делам.
А времени сейчас было около семи. Следить за бегом стрелок, как восторженный вьюноша я не собирался. Развлекаться, так развлекаться!
Э-э-эх!
Счастливый я, всё-таки,
Иные дворяне, даром что вальяжные и расслабленные, на самом деле расслабиться пока что не могут — им в ближайшие часы предстоит вовсю крутить колёса Империи, заключая договоры, сделки, браки… а я в тот же самый момент могу назвать абсолютно всё своё время досужим. Могу прочувствовать этот вечер до последней капли. Могу отпустить голову и просто тонуть в этой роскоши за приятным общением.
Кстати!
А куда все мои переместились?
— Анекдот! — пробасил Морозов, сняв с подноса лакея бокал с коньяком.
Ну…
Вообще не удивлён. Герман Григорьевич, как и всегда, был в центре внимания. Граф, министры и несколько наших бывших сослуживцев собрались на диванчиках возле камина. Потягивая французский напиток из личных запасов Императора, мы уже час с небольшим вели великосветское общение.
Не знаю кто как, но лично я каждый раз кайфую от этого преображения. В другом месте и в другое время с теми же самыми людьми мы могли заниматься чем угодно: париться в бане, отвлекать внучек Маврина, строить порталы в другие миры, разносить к чёртовой матери воронежские мосты, рубить головы кротам и усмирять восстание кабачков…
Вдали отсюда мы могли общаться сугубо на производных от могучего русского мата, и нисколечко друг друга по этому поводу не упрекать, но вот конкретно сегодня, здесь и сейчас мы — дворяне.
Быть может, чуточку снисходительные и с эдакой сытой ленцой. Быть может, чуточку надменные. Быть может, чуточку манерные, но что абсолютно точно благородные и… да, на своём месте.
— Приходит как-то раз в публичный дом поручик с ослом и медовыми сотами…
Н-да…
Поспешил я, кажется, с выводами…
Морозов всегда был бунтарём и хулиганом. Рассыпаться в высшем обществе хорошо завуалированными скабрёзностями — вполне в его манере. Вогнать кого-нибудь в краску — так вообще, как за здрасьте.
И вот ни разу не удивлюсь, если Морозов первым из русских аристократов освоил искусство цифрового обольщения посредством дикпиков.
— Госпожа, я хочу обменять осла на время с одной из ваших девушек…
Концовку я прекрасно помнил, но тормозить Германа не стал. И пока он рассказывал уже сотню раз рассказанный анекдот, перевёл свой взор на зал, где вовсю резвилась молодёжь. Ребята из Суворовского кадетского корпуса — все как один сыновья высокопоставленных военных — попросили у меня разрешения потанцевать с группой «Альта».
Затея, на мой вкус, была хороша.
Ущемлять
Оля тоже извинилась перед суворовцем, разрешила поцеловать ручку и куда-то не спеша удалилась.
Так…
— Прошу прощения, — тормознул я того самого офицера, когда тот проходил мимо. — Любезный, подскажите-ка, что такого вы сказали моему кадету, что она тут же удалилась?
— Вы про Ольгу Сергеевну? — уточнил парень, мотнув головой в сторону зала.
— Про неё.
— Её Сиятельство срочно вызвала к себе матушка, — ни раздумывая ни секунду, ответил офицер, козырнул и продолжил путь мимо.
А я посмотрел на часы.
Что ж… не знаю, что у них там стряслось такого срочного, но у матушки Фонвизиной есть ровно пятнадцать минут на беседу с дочерью. Потому как через пятнадцать минут она должна быть в зимнем саду.
Ладно, посмотрим.
И кстати! Мне бы и самому пора подготовиться. Как минимум организовать бутылочку вина, бокалы и прибыть на место хотя бы за пару минут до дамы.
— … так почему бы вам не съесть медовые соты? — тоненьким голосом, которым, по его мнению, разговаривают владелицы борделей, сказал Морозов, а затем вновь забасил: — Потому же, почему я пришёл менять осла!
— Прошу прощения, господа, — я встал с кресла. — Вынужден вас ненадолго покинуть.
— Василий Иванович! — нахмурился Морозов. — Если мы с тобой сегодня не напьёмся и не учиним хотя бы парочку дуэлей, то я обижусь!
— Учту.
— Вот и учти, пожалуйста. Так… на чём я остановился?
— Хотел пошутить про скотоложство, — напомнил я.
— Ну, Вась, блин! Ну ты же мне теперь всё испортил!
Подозвав к себе свободного лакея, я распорядился организовать мне приятный вечер в зимнем саду, а затем просто встал чуть поодаль и продолжил наблюдать за танцем альтушек с суворовцами — к слову, уже третьим.
Фонвизина-младшая всё никак не возвращалась.
Она не вернулась ни через пять минут, ни через десять, ни через двенадцать…
— Елизавета Григорьевна, — улыбнулся я и встал с плетёного кресла. — Рад, что вы пришли.
— Конечно же, я пришла, Василий Иванович. Разве я могу вам отказать?
Что ж…
Любезности любезностями, но:
— Скажите, Елизавета Григорьевна, а куда пропал мой кадет?
Стоило мне закончить фразу, как княжна резко изменилась в лице.
— Мне известно, что вы вызывали её к себе на разговор, — закончил я.
— Кому кадет, а кому и дочь, — холодно ответила рыжая. — Скуфидонский, при всём уважении, но я прошу вас не вмешиваться не в своё дело. Обучение моей дочери подошло к концу. По собственному желанию сегодня она официально покидает группу «Альта»…