Скуф. Маг на отдыхе

Токсик Саша

Что-то ещё? М-м-м… Наверняка тоже впрок пойдёт.

Ну а тем более, что у завхоза на производстве всегда были проблемы, с которыми не успевал справиться основной штат. Двоих туда, — быстренько смекнул Иннокентий Петрович, — двоих сюда… а вот эту сисястую. Ох…

И тут забурлила фантазия.

Управляющая мысль размышлений завхоза была таковой: пускай жена идёт в жопу. Раз уж она не принимает его таким, каков он есть, значит он найдёт себе другую. Молодую, жизнерадостную и лёгкую на подъём.

Ну

а далее начал выстраиваться очень стройный ассоциативный ряд.

Такая красопета работает в клининговой службе не от хорошей жизни. Наверняка приезжая. Наверняка из плохой семьи. Наверняка живёт в раздолбанной однушке с каким-нибудь нищим щеглом, который абьюзит её, унижает и обесценивает с тем, лишь бы она его не кинула. Хорошей жизни девочка не пробовала, и ничегошеньки в этом мире не видела.

И тут появляется он! Иннокентий Петрович! Взрослый, властный и состоятельный. Щедрым жестом он забирает эту сисястую прелесть с ненавистной работы за копейки и перевозит к себе. Он окружает девочку заботой и своею волосатою рукой решает все её проблемы.

Ну а та поначалу даёт ему из чувства благодарности, но потом понимает какой он оказывается интересный и разносторонний человек, и влюбляется по-настоящему. И нет оральным ласкам ни конца ни края…

— Да-а-а, — замечтавшись, вслух протянул Иннокентий Петрович, но тут же собрался. — Так, девочки! Двое на кухню мыть вытяжки, двое в подвал. Там после потопа до сих пор чёрт-те что. Ну а ты со мной, — небрежным жестом поманил он за собой Дольче. — Для тебя у меня есть работа на верхних этажах…

* * *

«Внедрение прошло успешно» — пришло сообщение от Стекловой.

Ну вот и отлично!

А нам сейчас до офиса Ивановых-Нобелей оставалось не больше пяти минут езды. Пока домчимся, альтушки уже наверняка доберутся до компьютеров. Ну а дальше всё просто: ломаем систему, получаем компромат на Оскаровича, со всей интеллигентностью призываем его к ответу и освобождаем Ромашку.

План надёжный, как швейцарский часы.

Неужели что-то может пойти не так?

Глава 22

— Заходи-заходи, — Иннокентий Петрович открыл перед девушкой дверь.

Завхоз был столь галантен, что не просто пропустил Дольче вперёд, но ещё и помог ей дотащить до своего кабинета ведро с губками и разномастной химией. Настоящий рыцарь в оранжевых кроссовках.

И да, до сих пор всё шло по его плану.

— Спасибо, — сказала Дольче и вошла внутрь.

— Было бы за что, — весь из себя лёгкость, завхоз поставил ведро на пол и плюхнулся на диван по центру кабинета.

Диван до сих пор был расстелен ко сну всякими декоративными подушками и пледами — короче говоря, всем тем, что удалось найти на скорую руку и по синей лавочке — но в остальном

кабинет у Иннокентия Петровича был что надо. Безо всякой иронии.

Кабинет был предметом его гордости.

Вместо одной стены — сплошь затемнённые панорамные окна в пол. И один лишь вид на утреннюю Москву с высоты двенадцатого этажа удорожал это помещение в десятки, а то и в сотни тысяч раз.

В интерьере царил минимализм. Диван, рядом журнальный столик, чуть поодаль здоровенный настольный футбол и рабочее место в углу.

Всё.

Куча свободного пространства; хоть бегай здесь.

Украшательств по минимуму: кадка с фикусом и две картины на стене. Одна — репродукция знаменитой «Банки Тушнины» от Андрея Уорхоломеева, а вторая и не картина вовсе, а постер какого-то итальянского фильма бородатых времён.

Симпотная барышня в летнем платьице пучит глаза на зрителя и удивлённо прикрывает ладошкой ротик, а сразу за ней стоит мужиковатый мужик в строгом костюме и с пистолетом в руках. Ну и ещё мотороллер в кадр залез, куда ж без него? Всё-таки символ эпохи.

Иннокентий Петрович считал себя эстетом, хотя сам такие фильмы не смотрел, предпочитая отечественные сериалы. Но постером оттуда кабинет ведь не украсишь, верно?

— Как видишь, у меня здесь довольно чисто, — улыбнулся Иннокентий Петрович, нашарил среди постельного электронную курилку, затянулся и сквозь густой дым продолжил: — Так что можешь расслабиться. Давай представим, что я спас тебя от работы, — тут завхоз игриво подмигнул через очки. — Можешь отдыхать.

— Спасибо, — ответила Дольче, которая и так не собиралась работать. — Это очень мило.

Она улыбнулась, но не слишком обнадёживающе.

— Как тебя зовут?

— Катя.

— А меня Иннокентий Петрович, но ты можешь звать меня Кеша…

— О! — тут Чертанова углядела то, зачем пришла. — Компьютер!

— Правильно, Катя, — похвалил догадливую девушку завхоз.

От такой бурной реакции этого провинциального сисястика на вполне себе обычную электронику, у него от умиления чуть сердце не разорвалось.

— Это компьютер, — тоном, которым обычно разговаривают с маленькими детьми, произнёс он. — Видела когда-нибудь такие? Хочешь посмотреть?

— Хочу.

Чертанова уверенной походкой прошла к рабочему месту Петровича, села на стул и поклацала мышкой, чтобы разблокировать экран.

— Пароль?

— Ноль три ноль три, — ответил завхоз. — Третье марта, день моего рождения. По знаку зодиака я — рыба, Катенька. Акула, если быть точнее. Р-р-р-р! — шутливо зарычал Иннокентий Петрович; в процессе догнал, что акулы вряд ли способны рычать, но сценку свою отыграл до конца. — А ты, Катенька?

— А я — скорпион, — машинально ответила Чертанова, уже набирая по телефону номер Скуфа.