Скульптор
Шрифт:
Получив сообщение с фотографиями видимого космоса и информацией с датчиков, Земля приказала оставаться на месте и в ближайшие два часа, пока на Земле собирается масштабное про-совещание, попытаться всё-таки выяснить, что за чертовщина происходит в этой части космоса.
[1] Расхожее название корабельных хранилищ оцифрованных книг, фильмов, музыки, скульптур, и т.д.
[2] Нейтронный Излучатель Хиральных Частиц — основное оружие космического флота ОСР, создаёт направленный поток частиц, затрудняющий модификацию пространства для пузыря Алькубьерре и, одновременно, делающий невозможным движение гироскопов. Часть космонавтов, называя его «Них», подразумевает
[3] Жаргонное название жителей США и некоторых европейских стран.
SGR 1806-20/Земля, Москва
— Мыть «Вестника» не будем. Он чистый, и даже разводов на обшивке не должно быть.
Костя и Юрий с готовностью расхохотались нехитрой шутке Мухи. Людмила, без лишних вопросов явившаяся в рубку едва услышав слова «чрезвычайная ситуация», осталась бесстрастной, словно мраморная статуя.
— Шутки шутками, а проверить физическое состояние аппаратуры нужно. И на чистоту тоже. Вы с Юрием этим и займётесь. Людмила, на вас — дежурство в рубке и возможная связь с Землёй. Если произойдёт что-то, требующее срочной отправки сообщения — вызовете Власова. — Костя нахмурился: распределение обязанностей получалось совершенно не оптимальным, но единственно возможным. — Я, на всякий случай, выйду в космос, оценю состояние наружной аппаратуры. На выполнение работ у нас, получается, всего лишь полтора часа, так что в темпе, но без спешки.
Покинув рубку, Юрий и Мухаммед сразу же нырнули направо, в длинный технический отсек. Костя же, мимоходом убедившись, что с двигателем и реактором всё в порядке, пролетел сквозь корабль, к ангарам и стартовым площадкам — готовиться к выходу в открытый космос.
Скафандры — все восемь, оставшихся на «Вестнике», — стояли там, где им и было положено: в нише у главного люка, забранной сейчас прозрачной перегородкой.
— Усиков.
Несколько мгновений система анализировала тембр голоса и смысл сказанного, затем сложный волокнистый материал, чрезвычайно устойчивый к повреждениям изнутри, но легко поддающийся ударам снаружи (если знать, куда бить, конечно), ушёл вниз. Костя вытащил основной свой скафандр — ярко-красный, не сковывающий движений, увенчанный прозрачной сферой шлема, похожий и непохожий на те скафандры, в которых группа Ульянова когда-то ступила на Венеру.
Поверхностно осмотреть смотреть корабль можно было и без лишнего оборудования: запаса воздуха во внутренних «лёгких», спрятанных между внутренней и внешней мембранами хватило бы часа на полтора, тем более, активно двигаться он не собирался. Но осторожность победила. Так что, кроме «крыльев» — небольшого гироскоп-материального двигателя, крепящегося к плечам скафандра, — Костя вынул из ниши и похожую на бронежилет универсальную систему жизнеобеспечения, надевающуюся под скафандр. И сразу вложил запасной картридж в «карман» на животе.
Оставалось только подключить к себе трубку жизнеобеспечения, сдвинув лоскут искусственной кожи у основания шеи, натянуть скафандр и, запрограммировав люк закрыться спустя тридцать секунд после открытия, шагнуть в пустоту.
Почему-то Косте казалось, что выход в космос здесь, в тысячах световых лет от Солнца, будет чем-то отличаться от сотен таких же выходов на орбитах Земли, Юпитера и Титана. Примерно так же, как отличается погружение в солёную морскую воду у берега и хотя бы в километре от него. Но, прислушавшись к своим ощущениям, он честно признался
Первым делом он взглянул вперёд, в глубине души надеясь, что аномалии закончатся хотя бы на отсутствии очевидного источника магнитных волн. Увы, «чайник» оставался на месте, и сейчас его чужеродность была даже заметнее, чем при наблюдении из корабля. Костя отвернулся: аномалию, конечно же, придётся проверять, и проверять, подобравшись к ней как можно ближе. Но это произойдёт только после того, как лучшие умы ОСР спроецируются в одном месте и как следует обсудят всё, что нашёл и не нашёл «Вестник».
Усилием воли заставив себя не обращать внимание на сияющие вокруг звёзды, полковник Усиков прикинул, откуда будет удобнее начать осмотр корабля, и принялся за работу.
Изредка сверяясь со схемой расположения внешних частей оборудования, Константин плавал вокруг «Вестника», рассматривая, запуская тестовые программы, отслеживая целостность и надёжность кабелей, связующих приборы друг с другом и кораблём. Тишина, поселившаяся в нём после последнего подключения к нейроинтерфейсу, продолжалась и здесь — в слабом свечении дальних звёзд впереди корабля, в отблесках гигантов позади него. И окончательно изгнать её не смогла даже требующая максимальной концентрации проверка оборудования.
Наконец, убедившись, что всё работает нормально, Костя завис перед «Вестником», лицом к космосу. Сейчас, после часа работы, эта бесконечность, одновременно и пустая и заполненная, начала казаться ему практически такой же родной и близкой, как земные пейзажи. Даже звёзды стали очень похожи на огоньки фар, отражённые в мокром после дождя шоссе.
— И что, стоило всё это шести провальных попыток остепениться? — Этот вопрос Константин задавал себе каждый раз, когда во время выходов в открытый космос оставалось немного времени, чтобы, включив «крылья», просто повисеть в пространстве, растворяясь в многоцветной космической «пустоте». Он точно знал, что, как только хоть немного засомневается в ответе, то сразу же подаст прошение о переходе в инструкторы. — Стоило. Но Вальку с женой всё-таки очень повезло.
***
За двадцать минут до начала про-совещания Костя, Мухаммед и Людочка снова собрались в рубке. Как и следовало ожидать, серьёзных неполадок на «Вестнике» не обнаружилось. Не считать же таковыми глюк одного из корабельных «хитрецов», где-то подцепившего нсп[1] искса-уборщика и теперь жалобно сообщающего, что не может перестроить нейронную систему в связи с отсутствием оной. (Рассказывая об этом, Муха философски заметил, что на борту «Вестника» теперь есть ещё и первое в мире устройство, имеющее исключительно человеческую проблему.)
Власов остался в библиотеке, из которой собирался подключиться к про-совещанию, не занимая ни место пилота, ни место стрелка — странности последних дней требовали проявить разумную осторожность. Не то, чтобы он всерьёз опасался нападения… Но позади всё-таки осталась неизвестная конструкция на орбите Безымянной, да и сама ненормальная планета по-прежнему не могла быть признана необитаемой.
***
Местом проведения про-совещания назначили кабинет Возвышенского в «Террариуме» — большинство участников совещания сейчас находились на Уральской станции. К тому же, невероятно одарённая, возможно даже гениальная, Ройская так и не смогла подружиться с нейро-системами. Что накладывало определённые ограничения на совещания, в которых её участие было обязательным.