Сквозь объектив
Шрифт:
– Ты просила о другом позавчера. Ты плакала у меня на коленях и умоляла больше никогда тебя не оставлять.
Послышался ехидный смешок. Кай знал, как уколоть. Как раз этого я и не хотела слышать. Я чувствовала размеренное дыхание и близость его лица. Щеки пылали, или так казалось, и я раз за разом вспоминала, как вся в слезах корчилась у него на руках. От этого становилось еще хуже.
– Оставь меня, – прошептала я, чувствуя, что сейчас опять расплачусь.
Я не понимала, как он это делал. Я думала, я такая уравновешенная… Владею собой, владею миром.
Ужасно
– Тебе стыдно, – понимающе произнес он.
– Какое тебе дело?
Он промолчал. Слезы побежали по моему лицу.
– Могу понять. Сначала я для тебя – страшный говнюк, потом ты рвешь на мне майку и закатываешь сцену, какой мне не устраивала ни одна бывшая. – Он хмыкнул, и мне захотелось ему врезать, да так, чтобы он плевался кровью. – Видишь ли… Никогда не знаешь, на каком этапе начнешь доверять, – почти что дружелюбно добавил он.
У меня не было желания комментировать или спорить, хотя ужасно раздражал этот менторский тон. Спустя несколько минут молчания я спросила с нескрываемым напряжением:
– Сейчас, когда ты видишь меня утром, при свете дня, когда ты видишь все, что ты со мной сделал… ты принял решение?
Кай отвернулся, и теперь мы сидели фактически спина к спине. Минут пять он молчал, затем произнес:
– Да, я решил, что с тобой сделаю.
Я медленно повернулась к нему, и он, тоже слегка обернувшись, сказал:
– Я оставлю тебя себе.
– Зачем? – глухо спросила я.
– Зачем? Глупый вопрос. Зачем парню нужна девушка?
– Тебе нужно, чтобы я занималась с тобой сексом? Или чтобы я тебя даже любила? А может, убирала в квартире и была твоей рабыней?
– Это грубо и примитивно.
– Ах, мы же возвышенные и утонченные…
– Ну, что-то вроде того. У меня пока нет для тебя определенного назначения, так что… можешь делать что захочешь. А там посмотрим.
– Урод.
– Меня зовут Кай.
– Ты урод, Кай.
– Это пройдет, Марина, – по его губам скользнула какая-то грустная, даже сочувствующая улыбка. – Ты не можешь ненавидеть меня вечно… Думаю, в глубине души ты уже перестала.
Я бросила на него злой взгляд исподлобья и спросила:
– Значит, ты считаешь, что я изменю свое отношение к тебе?
– Мне все равно, как ты ко мне относишься. Результат все равно будет один.
– И ты правда думаешь, что я буду спокойно к этому относиться? – с ненавистью прошептала я.
Кай нагло ухмыльнулся и сказал:
– Да, я так и думаю. Тебе ведь это нравится на самом деле. Уже начало нравиться со вчерашнего дня.
– Ты ошибаешься, – так же чуть слышно ответила я.
– Значит, скоро понравится.
Он коротко улыбнулся и встал с кровати, направляясь в коридор.
– Ты можешь делать здесь все что захочешь, – бросил он через плечо.
– Тогда можно я уйду?
– Ты остаешься тут. Все. Ты больше не живешь своей старой жизнью. Теперь у тебя есть только эта квартира и я. Чем раньше ты примиришься с этой мыслью, тем лучше для тебя.
И он скрылся где-то в глубине квартиры. Я ошеломленно переваривала
Flunk пели, что королева преисподней ушла с откатом прибоя, теперь она в другом мире. И в нем она – никто.
Некоторое время я сидела на кровати среди скомканного одеяла и раскиданных подушек и покачивалась, пребывая в странном трансе. Передо мной все еще стояло его лицо с неприятной усмешкой, а в ушах звучали обрывки фраз.
«Ты не можешь ненавидеть меня вечно…»
Я постараюсь. Я постараюсь ненавидеть тебя всегда, Кай. Это, по крайней мере, будет естественно.
Медленно я сползла с кровати и попыталась найти зеркало, чтобы оценить свой внешний вид. Судя по заляпанным неизвестно чем джинсам и спутанным в клубок волосам, я выглядела просто ужасно. Я прошлась по комнате, разминая тело и прислушиваясь к происходящему в квартире. Где-то в глубине ее слышались приглушенные звуки, свидетельствующие о присутствии этого урода.
Рука болела меньше. Все шевелилось. Хоть это радовало.
Подойдя к окну, я обнаружила, что оно выходит на безлюдную часть какого-то канала, залитого утренним туманом. Густая дымка вязко расползалась между однотипными зданиями. Пейзаж был абсолютно безлюдным.
Окно свободно открывалось, и вместе со свежим воздухом туман будто вполз в комнату. Или его часть уже впиталась в эти стены. Мир вокруг напоминал размытую акварель.
Я свесилась через подоконник, оценивая расстояние до земли. Слишком высоко, чтобы прыгать. Даже если, как в голливудских фильмах, связать из простыней веревку, земли все равно удастся достигнуть только в свободном полете.
Кай наверняка прекрасно знал, что я не рискну прыгать с такой высоты. Вот откуда его уверенность. Вот откуда такая свобода.
«Заори!» – услужливо подсказал внутренний голос.
Чуть помедлив, я завопила изо всех сил на английском:
– На помощь! Пожалуйста! Эй!
Мой крик разнесся во все стороны и заглох. Здания вдали выглядели заброшенными. Да жил ли кто-то вообще в этом доме?
Кай даже не отреагировал. Это говорило только об одном – он знал, что здесь нет никого, кроме нас.
Меня охватило отчаяние, от которого снова захотелось разреветься, но это вряд ли помогло бы. С грохотом я закрыла окно, чувствуя себя глупо. Было бы неплохо вообще разломать ему все к чертовой матери, чтобы он знал: пленники – это дорогое удовольствие.
Я вышла из комнаты в коридор. Там царил полумрак, но на стене висел маленький светильник, и я дернула свисающую из-под пыльного абажура цепочку. Раздался щелчок, однако свет не зажегся. Ублюдку явно лень менять лампочки.
В уже знакомой кухне царила чистота и пустота. Я быстро выдвинула пару ящиков в надежде найти нож или что-нибудь острое. И вилка сошла бы. Но в ящиках для приборов осталось только ситечко для чая. Он убрал даже ложки! Все, что осеняло меня сейчас, было уже продумано им вчера. На сколько шагов он опережает меня?