Сквозь огонь
Шрифт:
– Я подумаю, – кивнула женщина. – Присмотрюсь к остальным, и выберем. Придержите его пока.
– Но… – начал Змейкин и осекся под взглядом хозяина. – Конечно-конечно.
Вообще-то слово «жемчужина» женского рода. Но это было не последним несоответствием с реальностью в Доме жемчуга.
Жемчуг – драгоценность, его хранят в дорогом хранилище. Эти же «жемчужины» содержались в грязном подвале. Настоящие жемчужины красивы, даже неправильные, они блестят и переливаются на солнце. Обитатели подвала, который хозяин в насмешку звал «запасной
Когда клиенты ввалились прямо в подвал, все замерли. Что-то новое. А «жемчужины» были достаточно битыми жизнью, чтоб знать: перемены не к добру. Скорчился, пряча лицо, Костик; нарочито сгорбился Блонд; застыл, зажав в кулаке крохотную ампулку, Тай. За нетоварный вид, им, конечно, влетит, но это потом…
– Пожелание клиентов – закон, – напряженно выговорил хозяин, замирая у порога.
Клиентка осмотрела цепи, крепившие к стенам ошейники, грязные стены, узкие топчаны без белья.
– Жемчужины, – с непередаваемым выражением проговорила она. – Дито, кто тут тебе по душе? По максимуму.
Ее спутник выдохнул, словно его тошнило. Прошелся взглядам по их лицам – напряженным, обреченным, злым – и как-то вымученно улыбнулся:
– Если по максимуму, то все.
– О-о… – протянула рыжая. – Похоже, мы неплохо развлечемся, а? Что ж, идет! Хозяин, мою будущую собственность переправьте вот по этому адресу. Покупаю всех.
– Э-э… – начал хозяин. – Госпожа Марианна… э-э… готовит вечеринку?
– Госпожа Марианна, – тихо, как-то язвительно проговорил мрачный тип, пряча некстати вылезший из рукава браслет телепата, – все делает с размахом. В том числе и подбор гарема.
– Двести!
– Двести? Отлично! Кто даст больше? Услышу ли я двести пятьдесят?
– Двести пятьдесят, – тут же отозвался чей-то ленивый голос. – Только объясните, почему у него кляп. Раз уж вы утверждаете, что он такой послушный…
Йен быстро повел глазами по залу, выглядывая, кто такой догадливый (кляп-то специальный, скрытый), но вспыхнувшая было надежда быстро угасла – этот тип покупателей, пресыщенный, злобный, был ему знаком. Он уже не слушал объяснения распорядителя об определенной болтливости товара, якобы радующегося по поводу своей продажи…
«Кивни», – протолкался в ухо бестелесный голос. Менеджер. Суетится, процент зарабатывает. Пошел ты… Черное отчаяние заполняло с головой. Денни, Денни…
«Кивни», – настаивал голос. Зал смотрел, ожидая, когда «болтливый» товар среагирует.
«Кивни». Предупреждающе потеплел ошейник. К черту! Посмотрим, как вы запустите свой чертов шокер прямо на торгах! Ну рискните! Послушный товар? К черту!
Зал откровенно наслаждался обломом распорядителя, язвительно комментируя и товарец с норовом, и тупиц хозяев, и некомпетентность служащих – неудачникам не принято сочувствовать.
Ох! Боль обожгла рот как разъяренный шершень. Йен пошатнулся. В глазах
«Кивни. Иначе…»
Йен судорожно вдохнул и опустил голову, пряча ярость и отчаяние. Он не жалел, что помог тем девочкам-беглянкам месяц назад (неужели всего месяц?). Никто не должен стоять вот так, напоказ мерзавцам. Если б он знал, что его вычислят, все равно, наверное, помог бы. Тридцатилетний экономист Йен Честер всегда старался жить законопослушно, и жизнь платила ему покоем и благополучием. Даже при новой власти его образ жизни не слишком изменился – экономисты нужны при любом режиме. Но всему когда-то приходит конец, и его невмешательство закончилось месяц назад, когда в крохотной беседке на своем заднем дворе он натолкнулся на двух полузамерзших девчонок.
Он не жалел, что помог им. Не жалел. Если б только эти подонки не забрали бы и Денни! Денни… Ведь ему всего одиннадцать…
– Триста, – вдруг разрезал смешки и предложения покупателей холодноватый женский голос.
Распорядитель ожил на глазах.
– Триста! Благодарю вас, госпожа! Триста – раз, триста – два…
– Минутку. – Покупательница выслушала своего спутника – мрачноватого типа в безликом черном костюме – и вскинула руку: – Предлагаю триста пятьдесят за него в комплекте с сыном.
Что? Денни! Откуда она знает про его сына? Зачем? Надежда, невероятная, невозможная, вновь затеплилась слабеньким огоньком.
У распорядителя неожиданное заявление вызвало прямо противоположные чувства:
– Это нарушение порядка торгов…
– Что, правда? – Нарушительница порядка откинула с головы капюшон, высвободив целый ворох рыжих кудрей.
– Нарушение! – уже более уверенно проговорил распорядитель. – В данном случае сын не приложение к товару. Ему присвоена другая категория, которая будет продаваться позже и… во всяком случае, не за пятьдесят рублей!
– Сто. На большее этот чахлик одиннадцатилетний не тянет.
Откуда она знает? Йен впился глазами в лицо своей будущей хозяйки. Кто она? Откуда? Зачем ей Денни?
– Мадам, вы не должны нарушать порядок. – Распорядитель отстаивал свои проценты. – Есть другие желающие!
– Что вы говорите! – Рыжая девушка завертела головой, выискивая желающих. – Кто-то хочет поспорить со мной за этот товар?
Зал странно притих. Покупатели вежливо улыбались, демонстрируя полное отсутствие претензий и стремление решать все проблемы мирным путем. Тихо прошелестело слово «феникс».
Феникс? Их же вроде перебили… И с каких пор фениксы кого-то покупают?
Тем временем покупатели стали демонстративно откладывать свои сигнальные флажки в сторону, наглядно показывая намерение превратиться просто в зрителей. Пара-тройка деловых оптовиков вообще предпочла потихоньку исчезнуть. Проценты уплывали на глазах, и распорядитель повысил голос:
– Мы не можем такого позволить!
– Ты, приятель, мелковат, для того чтобы мне что-то запрещать. Так не отдадите?
– Нет!