Сквозь пространство
Шрифт:
Капитан удивленно приподнял брови и вытянул шею, не сводя взгляда с ее фигуры в темноте. Такая резкая перемена настроения, мягко говоря, поразила его, отодвинув пока на задний план усталость и сонливость, наряду с тошнотой и головной болью. Сильнее обхватив ногами теплую толстую ветвь под собой, Мэл распрямил спину, нахмурившись.
Что это только что было? Фиг знает. Но обиду не трудно было отсеять от эмоций в ее речи.
— Джини, ты чего? — удивленно и тихо спросил капитан.
Она лишь молча отвернула голову от него, но после глаза ее мстительно блеснули в тусклом свете местной луны, казавшейся мелкой желтоватой чашкой. Малкольм пытался не рассмеяться и давился собственными
— Вакуум, я говорил про то, как плоха для ведения бизнеса была бы привычка целовать тех, кто тебя выбешивает, ведь в основном переговоры у меня ведутся с мужчинами, — он издал последний смешок и вздохнул. — Вирджиния, просто посмотри на это под другим углом и, может, поймешь, что подобным образом выводишь меня из себя только ты… мастер. И раз для тебя все это было ошибкой, пусть так.
Вновь активировав экран коммуникатора, Мэл переключил внимание на него и попытался утонуть в поиске канала, по которому смог бы связаться с кем-то на корабле. Однако ощущения внутри были гадкие.
— Неважно, — откликнулась Вирджиния, желая закончить неудобную тему, которую сама же имела глупость затронуть. — Мы находились в стрессовой ситуации, думали, что время на исходе, поэтому наше поведение вполне логично, — ох, а теперь она начала их оправдывать. Ладно, пусть так, но она не собиралась оставлять Малкольму пищи для скользких шуток в будущем. Пора было включить умницу, которая так не понравилась ему на том злополучном первом свидании. — В конце концов, мы — взрослые люди. По данным исследований сексуальные потребности в жизни людей занимают далеко не последнее место. Это было как запрыгнуть в последний космолет. Согласно филематологии[1], в процессе поцелуя в организме человека вырабатываются эндорфины, также известные как «гормоны радости». Я лишь хотела поднять себе настроение перед мгновением «Х». Уверена, ты занимался тем же, даже если не смог распознать потребность организма и идентифицировать ее, прежде чем последовал зову тела.
«Правда? Почему тогда ты сама испытывала такую близость к Мэлу?» — раздался в ее голове внутренний голос.
«Наверняка все дело в окситоцине[2]», — ответила она самой себе и закатила глаза. Еще немного, и она просто сойдет с ума на этой планете.
Все то время, что ученая сыпала в него бессмысленными научными фактами, Мэл просидел, прикрыв глаза и потирая пальцами переносицу, словно при сильной зрительной усталости. Коммуникатор едва заметно светился оранжевым, показывая, что ежесекундно сканирует возможные каналы связи.
— Черт подери, Джини, — выдохнул он после того, как она закончила свою лекцию, — я понял. Все, больше не трогаем эту тему, — Кэмпбелл начинал тихонько злиться. — Ты — пассажир, я — капитан, и в моей обязанности вытащить нас живыми с этой гребанной планеты. Это все, что на данный момент имеет значение. Выжить. А эти разговорчики — фигня полная, — Мэл поспешил спокойно вдохнуть и выдохнуть воздух, понимая, что вновь заводился. — Термины и подобные рассуждения годятся лишь для научных диспутов и статей, а в жизни обычные люди говорят так, как есть, не зарываясь эмоциями в кучу бесполезных доводов и фактов. Хотя бы перед самим собой. Знаешь, как это делается? Вот тебе пример, ученая, я и вправду хотел это сделать. Я сделал. Мне понравилось? Да, я получил удовольствие. Хотелось бы мне повторить? Черт, да! Но, такой уж я человек, что за уши никого никогда не тянул. Представь себе, я способен на уважение. Нет и нет. А вся эта бурда из оправдательных «все вполне объяснимо сраной органической химией и психологией», нахрен никому не сдалась, Джини. Анализируй не научные статейки по психологии, подстраивая
Джини почувствовала, как к щекам прилила кровь. Если бы не темнота вокруг, то капитан стал бы свидетелем ее стыдливого румянца. Чертов «специалист в любовных делах» отчитал ее словно школьницу. Да, может, Джини и перегнула палку, но учитывая всю ситуацию на Банадае, никто не стал бы ее винить, а тем более отчитываться за скачущие эмоции.
— Намекаешь на то, что я бессердечная идеалистка? — она глубоко вздохнула. — Я… я переволновалась, — запинаясь, проговорила она тихо, досадуя на саму себя, — а ты еще по-дурацки формулируешь предложения, которые воспринимаются совсем не так, как ты их, возможно, задумал. Впрочем, все можно списать на сотрясение, — как бы между прочим пробормотала она себе под нос, а потом украдкой взглянула на Мэла, лицо которого сейчас было подсвечено экраном коммуникатора. — Думаю, меня пугает неизвестность, поэтому я много болтаю.
Вблизи в ветках вдруг что-то зашевелилось, и Джини сама не поняла, как мигом оказалась на коленях Мэла, вцепившись пальцами в его плечи и с опаской оглядываясь по сторонам. На их ветку прыгнуло небольшое мохнатое создание и тут же скрылось за листьями, убегая прочь. Глаза Вирджинии удивленно расширились. Что это за форма жизни? И откуда она тут взялась?
Джини перевела взгляд на капитана и ослабила на нем свою хватку.
— Прости, — она пригладила помятую ткань.
— Да ладно, что там, — пожал плечом капитан, вздыхая и отключая подсветку коммуникатора, переведя тот в режим ожидания.
Он ожидал, что Джини тут же слезет с него, так как прыгнула явно в испуге, но она продолжала тихо сидеть, похоже, удобно устроившись. Впрочем, его это тоже устраивало. Более чем. Едва слышно выдохнув, Малкольм попытался мысленно призвать себя к самообладанию. Попытался. Кончилось все тем, что его ладонь медленно проскользила вдоль поясницы девушки и легла на талию, как бы слегка приобняв и прижав к его телу. Вирджиния немного поерзала, устраиваясь еще лучше, и вторила усталому вздоху капитана.
Ночью этот бесконечный тропический лес потихоньку оживал. Видимо, звери вылезали из своих домиков и нор, понимая, что ночью опасные твари в виде Коллекционеров спят, и им нет никакой опасности показываться снаружи. Кто-то на соседнем дереве попискивал, будто семья мышей, делившая кусок еды. В похолодевшем небе что-то стрекотало, а где-то там внизу под их ногами, на земле ночные животные тревожили растительность, быстро передвигаясь. Банадае жил в своем до сих пор душном климате. Продолжительность дня и ночи, в силу маленьких размеров планетки была небольшой, поэтому, скорее всего у них есть только несколько часов до восхода местного солнца.
Они сидели и слушали звуки джунглей, завороженные такой чужой красотой ночи, а вверху мириады звезд и планет приветственно светили двум потерявшимся на далекой планете людям. Москиты с наступлением темноты перестали жужжать над ухом, что было странно для насекомых, но удачно для них.
Малкольм поймал себя на том, что начал клевать носом. Джини, судя по всему, тоже боролась со сном, но они оба проигрывали. Пережитое наваливалось на них титанической усталостью, а голодные желудки, казалось, начали тихо переговариваться, сетуя на хозяев.