Сквозь радость встреч и боль от ран
Шрифт:
19-го июля 1957-го года отъезжаем эшелоном № 34630 в Кустанайскую область. Нас грузят в товарные вагоны, теплушки. Двухэтажные нары в торцах и центре вагона. Посредине ставят ведро для отправления естественных надобностей. В вагоне – вместе мальчики и девочки. Ведро мы сразу с возмущением выбрасываем: нас что ж, совсем за скотину считают!
Поезд идёт медленно, с частыми продолжительными остановками. На станциях выстраиваются бесконечные очереди в туалеты. Но потом становится легче. Поезд останавливается где-то в лесу или степи, конечно без всякого объявления длительности остановки. Поэтому всякие руководители, сопровождающие наш эшелон, громко в рупоры кричат: ''Мальчики – направо, девочки – налево'', что мы и делаем, быстро ссыпаясь в проём сдвинутого створа вагона. Иногда поезд также внезапно, после короткой остановки, трогается. Пока поезд набирает ход, ребята
Нам объявили, что в пути нас будут кормить обедом. Но один день пути попал на воскресение, поэтому за 4 дня дали 3-и обеда. Однако все бытовые проблемы нас не сильно удручают.
Главное, что нас удручает, это неприсутствие на Фестивале. Но уныние не наша стихия, мы весело шутим, сочиняем всякие рассказы, поём песни. Поём мы много. Двое ребят взяли с собой гитары. Популярные песни нам скоро надоедают, из закоулков памяти начинают вытягиваться где-то слышанные запрещённые песни, например, ''Гори, гори, моя звезда'', ''Белой акации гроздья душистые'' и другие песни Белой гвардии. Всплывают и некоторые блатные песни. В последнее время в институт пришла серия Киплинговых песен времён военных тропических походов. Они легко запоминаются, не требовательны к голосам и слуху. В них звучит нечто таинственное для нас, суровое, полное ожидания неизвестных опасностей. Это нам очень подходит, и мы подхватываем их, одну за другой. Невольно выстраиваются наши собственные слова на эти мелодии. Первой становится песня на мотив и стиль: ''Мы идём по Уругваю, Ночь хоть выколи глаза, И никто из нас не знает, Скоро ль кончится гроза''. Возникает наш, пока ещё первый куплет:
Позабыв уют и блага,
Ванну, газ и телефон,
Фестиваля канонаду,
Мы уселись в эшелон.
Утром 23-го июля, на 5-й день, мы высаживаемся в Кустанае.
Наш пункт назначения: Урицкий район, совхоз им. Лермонтова. Посёлок Урицкий примерно в 150 км от Кустаная. До совхоза отсюда километров 80 – 90.
Весь наш курс в составе 320 человек прибывает в совхоз. А совхозу больше 200 и не нужно, и девать некуда. Наш факультет как раз составляет эти лишние 120 человек. Мы снова грузимся в кузова полуторок и едем назад, в Урицкий. Срочно начинают созваниваться с соседними совхозами. Находится зерносовхоз им. Докучаева, который может нас принять. Это около 90 км., немного в другую сторону.
Приехали на центральную усадьбу. Сразу бежим на почту, отправлять телеграммы нашим родителям. И что доехали, и наш адрес.
Поскольку наш приезд не был запланирован, селить нас негде. Совхозное руководство извлекло на свет старые солдатские палатки, одна из которых оказалась, более иле менее, целой. Нам предложили выбор: поставить палатку (она огромная, на все 120 человек) прямо на центральной усадьбе, за последним домом, или, на берегу большого озера, примерно в 1,5 километрах отсюда. Конечно, мы выбрали озеро.
День уже клонился к закату, мы устали от всех переездов, ничего целый день не ели. Нам быстро вскипятили воды, в столовой от обеда оставался какой-то суп, достали банки тушёнки, хлеб, и отвезли на берег озера. Там мы быстро похватали еду и рухнули на песок спать. Благо, ночь была тёплой и сухой.
Наутро ребята занялись установкой палатки, что было непросто: с такими огромными палатками никто дела не имел.
Пришёл представитель совхоза, представился просто: Виктор, начальник совхозстроя. Виктор помог установить палатку, позвал нас на завтрак. После завтрака нас собрали у нашего нового жилища для взаимного знакомства. Пришли уже знакомый нам Виктор и председатель. Картина такая: в целом, урожай на целинных землях хороший, примерно по 100 пудов с гектара. Однако, в нескольких совхозах, в том числе в Лермонтовском и Докучаевском, была засуха. Хлеба низкие, 30 – 40 – 50 см от земли. Зерно наливается плохо. Да ещё прогноз обещает дожди, которые теперь только навредят. Думают собрать по 4 – 5 центнеров с гектара. Они пока не знают, чем нас загружать и, тем более, оплачивать. Но в ближайшее время решат. Нас разобьют по бригадам, некоторым придётся работать далеко от центральной усадьбы. Километров за 25 (потом мы поймём, что 25 – 30 км здесь обычное расстояние). Питаться мы можем в столовой. Обед стоит 3 – 4 рубля, завтрак и ужин немного меньше. В сумме в день получается примерно по 10 рублей. Нам будут
Пока нам предложили отдыхать ''на море''. Так местные с любовью называют озеро. Говорят, лучшее в районе. Оно, действительно, большое и чистое, наполняется чистыми ключами. Ключи бьют и на берегу, неподалеку, так что питьевая вода близко.
Жителей на центральной усадьбе совсем мало. Есть ещё несколько отдалённых ''бригад'', но там постоянных жителей почти нет. Поля огромные, около 30000 гектаров. Это пока вся информация. На том собрание закончилось.
Мы начинаем благоустраиваться. На просторах вокруг озера много сухой травы, ковыля. Нарезали, натаскали, настелили в палатке вместо матрасов. Постельное белье мы взяли с собой, нас об этом предупредили. Наволочки тоже набили сухой травой. Девочки разместились справа от входа. Прямо у стены заняли место 3 девочки из другой ''станочной'' группы, потом мы. Нас 5 человек. Сначала Люся Беленькая. На самом деле она чёрненькая, с синими глазами на смугловатом лице с румянцем спелого персика.
Из приехавших сюда девочек нашей группы, я с Люсей в наиболее дружеских отношениях. Она умная, очень начитанная, знает и любит поэзию, понимает красоту художественного слова. Это она обратила моё внимание на прекрасную яркую лирику Маяковского (по школе и в издаваемых в это время его книгах присутствовали только его революционно-агитационные стихи, не очень мной принимаемые), на некоторых неиздаваемых в это время поэтов. Уж где она умудрилась узнать, найти и прочитать всё это – не знаю.
Живёт она с мамой и сестрой за городом, в Баковке, в малюсенькой комнатёнке (летом помогает веранда), где кровати для них всех не умещаются, что уж говорить о книгах! Только с ней мы зачитываемся, наслаждаясь поэтикой прозы Паустовского. Обсуждаем художественные средства и мастерство многих писателей. Это мало с кем можно обсуждать.
Её мама тоже очень светлый, хотя вполне земной человек с нелёгкой долей вдовы (с самого начала войны), на руках у которой осталось две дочери. Несмотря ни на что, обе они получили высшее образование. Её младшая сестрёнка Соня ещё учится в школе, полная противоположность Люси: живая, энергичная, крепко стоящая на своих красивых ножках, с яркими математическими способностями. Они всегда рады моему приезду, хотя проблемой становится простое перемещение по их комнатушке.
Как только выпадает снег, я еду к ней в Баковку. Мы с Люсей уходим на лыжах (прикрученных верёвкой с палочкой к старым ботинкам) в сторону Немчиновки, пересекая огромный овраг, поворачиваем направо, выходим к Переделкино, к городку писателей. Огибаем его, идём к глубоким Переделкинским оврагам, где Люся уверенно, а я, преодолевая холодок страха, спускаемся по крутым склонам. Устав на горках, идём по красивому спокойному лесу, к платформе Солнечная. (Баковка и Немчиновка – станции по Белорусской ж/д, а Переделкино и Солнечная – по Киевской ж/д). Возвращаемся уже в темноте, полуживые от усталости и голода. Мама ждёт нас с обедом, встречая почти всегда одними и теми же словами: ''А я уж собиралась идти вас искать.'' После такой прогулки и сытного обеда ох, как не хочется мне выходить из тепла дома, ехать в электричке, потом на метро к дому. Но даже, когда мы ненадолго падаем на кровать, мама тихо сидит на табуреточке у печки. О ночлеге говорить не приходится. Таких лыжных прогулок никогда и ни с кем больше не будет.
Но пора вернуться в палатку совхоза им. Докучаева. Я расположилась рядом с Люсей. Потом Лида Орлова. Невысокая, коренастая, немного деревенского вида, хотя коренная москвичка. У неё светло русые косы, серо-зеленоватые глаза светятся ясным умом и добротой. Она легко берётся за любую работу, легко со всем справляется. За ней расположилась Дина Соловьева. Светлое, светловолосое и светлоглазое, хрупкое и нежное создание. На целинных работах ей приходится, пожалуй, трудней всех, но она не стонет и не жалуется. Потом Алла Кочеткова, приехала учиться из Брянска. Небольшого роста, крепко сбитая, перворазрядница по спортивной гимнастике. У неё задорная улыбка, весёлый нрав и ловкие на всё руки. Её недостаток: она любит чувствовать себя королевой, принимать поклонение, за что её недолюбливает моя близкая подруга, Нинка, имеющая ту же склонность. Но мы относимся к этому спокойно, с юмором, нам это не мешает.