Сквозь радость встреч и боль от ран
Шрифт:
Сидим у костра. Обмениваемся своим песенным творчеством. Наша – на тот же мотив ''по Африке'', а ребята продолжают серию ''по Уругваю'', начатую в поезде.
Их:
Целина: работы много,
Пищи нету никакой,
Проклиная мать и Бога,
Землю долбим мы киркой.
Шеф в рубашке наизнанку
За спиной стоит как тень.
Просыпаясь спозаранку,
Мы клянем грядущий день.
Помираем мы от скуки,
Нам бы счас в Москву, домой,
Где лабает буги-вуги
Негритянский джаз лихой.
Наша:
Кап,
Кап, кап, кап, кап, не хватает вёдер нам,
Всё текут ручьи меж матрацев и вещей,
Места спать не найти в палатке.
Кап! Кап, Кап!
День, ночь, день, ночь, всё работа на току,
День, ночь, день, ночь, ни присесть, ни отдохнуть.
Только пыль, пыль, пыль от летящего зерна
Отдыха нет на току студенту,
Пыль! Пыль! Пыль!
Спать, спать, спать, спать, но нельзя глаза сомкнуть,
Только уснул, а лягушки тут как тут,
Только ква, ква, ква, из-за каждого угла
Отдыха нет и в палатке тоже
Ква! Ква! Ква!
Пока мы поём, приходит Виктор. Едим печёную картошку, пьём чай. Снова говорим о Фестивале. Виктор предлагает пойти к нему послушать по приёмнику Москву. Несколько человек (и я) пошли с ним. Но поймали довольно скучный концерт. Зато опять напились молока. Поймали какую-то иностранную радиостанцию, послушали хорошую музыку. Вернулись уже далеко заполночь.
Утром снова пришёл Виктор. Предложил мне (бригадиру) создать строительно-огородную бригаду, человек 7. В нашей группе 5 девочек, и 3-х девочек (они подружки, не разбивать же их) позвала из 14-й, инструментальной, группы. Для начала нашу строительную бригаду (я – бригадир) послали разбирать недостроенный кем-то саманный дом. Фундамент тоже из самана в 3 – 4 слоя. А сверху гора разрушенных стен. Взяли из инструментальной группы (наши, ведь, в полном составе на траншеях!), 2-х ребят, Толю и Юру. Высокие, тонкие, городские интеллигентные мальчики. Работа землекопами им явно не по плечу. Их и не взяли. Толя темноволосый, с карими глазами, ямочкой на подбородке и мягкой улыбкой. Юрка – средней окраски, с голубыми озорными глазами и подвижными, как бы ломкими, конечностями. Ребята очень хорошие, дружелюбные, весёлые, работящие. Разбивают совершенно окаменевшую кладку. Задыхаемся от летящей пыли. Появилось у нас самое страшное ругательство: идите на саман.
Потом, как вознаграждение, нас посылают на несколько дней на ближний огород собирать огурцы, окучивать свёклу и репу, дёргать редиску. Огурцы заросли и сильно пострадали от засухи. Для совхоза это совсем мало. Поэтому нам сказали, что всё, что соберём – наше. Наелись ''от пуза'' и вечером притащили в палатку три ведра! Организовали картошку (у нас уже есть запас). Вот пир!
На ток стало поступать первое зерно. Его очень мало. Правда, это пока не основная уборка. Хлеба низкие, комбайн часто не может подрезать. Одна машина обслуживает 5 комбайнов (при хорошем урожае – всё наоборот). Свозят пока всё на центральный ток, остальные пустуют, и многие местные люди сидят без работы. Другие выходят косить вручную, чтобы зерно не пропало.
Снова дождь. Зерно на току ''горит''. Нас, ''огородников'', предупредили, что, если будет аврал на току, мы тоже в эту работу включаемся.
Как только дождь затих, Виктор пришёл и вызвал меня из палатки. Он предложил нам очередную работу и очень стал расписывать её прелести. По-видимому, это был его метод: увлечь работой. Работу по разгрузке угля он тоже нам представил в романтических красках. Преимущества: 18 км от центральной усадьбы. Начальство
Привозить будут вечером, когда шофёр освободится с уборочных работ. Нужно 7 человек, из которых 2-е ребят для тяжёлой работы: разводить, подносить и подавать раствор. В помощь нам дадут вола, он будет месить в яме раствор и подвозить его к телятникам. Вол, как нас уверил Виктор, очень спокойное, трудолюбивое и послушное животное, мы с ним справимся.
Бригада: наши 5 девочек и те же Толя и Юра.
Утром грузовик подвозит нас к нескольким длинным телятникам. Местное руководство представило нам вола и указало место его постоянного пребывания. Показали большую и глубокую яму, метрах в 100 от телятников предназначенную для замешивания раствора, и рядом жидкий ручеёк – источник воды для технических нужд. Питьевую воду привозят по утрам в баках. Инструмента нам никакого не дали. Сказали, что вообще-то нужны такие лопаточки, ''мастерки'', но их нет, можно обмазывать руками. Нам, городским белоручкам, это полезно. После этого главный телятник отъехал на том же грузовике, что привез нас. Мы остались одни.
Мы распределили рабочие места вдоль стены телятника. До крыши с земли не достанешь, значит, кому-то надо работать на каких-то мостках. Нечто шаткое и жидкое мы отыскали в глубине одного из телятников. Влезать на эту дрожащую конструкцию никто не решался. Значит, это делаю я по своей бригадирской обязанности. Нашли несколько вёдер, кривых и ржавых, ну да не молоко в них носить будем. Но вёдер на всех нехватало, а из одного ведра двоим работать неудобно. Да и ребятам нужно несколько запасных вёдер, чтобы грузить пока мы работаем. Вокруг была только степь, степь, степь и ничего больше до самого горизонта. Обратиться было не к кому, как и невозможно вернуться на усадьбу.
Замесив глину в яме по собственному разумению – разумению городских ребят и девчонок, ребята приступили к работе по доставке раствора с помощью вола из ямы к нашему рабочему месту. А мы, девочки, в ожидании раствора уселись на лужайке и стали сочинять очередные куплеты нашей целинной песни.
Работа началась. Наша, по обмазыванию. Правда, мы сильно друг другу мешаем, захватывая смесь из вёдер, поочерёдно пригоршнями (та ещё работка!).
Жара. Слепни и мухи окружают нас плотным покровом, прилепляясь ко всем частям тела, даже закрытым. Тонкие рубашки, носки, сатиновые шаровары они прокусывают, не замечая преграды. Мы дрыгаем осаждаемыми конечностями, плечами, головами, но это редко на них действует. Прихлопывать руками не получается, руки заняты глиной. Но иногда не выдерживаем, шлёпаем по особо прилипшему слепню. Через некоторое время мы обмазаны наравне со стенами. До прихода машины кое-как ''дотянули''. Конечно, никакого молока нам не дали – просто некому было давать. Питьевой воды тоже нет.
Только к вечеру, перед самым прибытием машины, телятницы пригнали стадо и, наконец, напоили нас молоком. Вкусное, густое молоко, ещё более вкусное после целого дня без воды и еды.
Вернувшись на усадьбу, потребовали у Виктора вёдер и мастерков. Вёдра он нам выдал в изобилии. А мастерков – ну нет в совхозе! В столовой взяли запас хлеба. Из своих запасов взяли сахар. В общем, подготовились.
На следующее утро мы приехали пораньше. Телятницы только закончили дойку, запах парного молока заглушает основной, присущий телятникам. Телятницы, оставляют нам в одной фляге молоко, а в другой – воды.