Сквозь Радужные шатры. Фантастическая повесть

Лекомцев Александр

То, что здание почти не было повреждено, означало только одно: здесь, наверняка, находился штаб и управления одного из крупных немецких воинских подразделений. А при скороспешном отступлении под натиском подразделений Красной Армии они просто не успели его сжечь или взорвать. Хорошо ещё, что умудрились, скорей всего, прихватить с собой кое-какие документы и унести собственные ноги.

Но сейчас здесь располагался штаб корпуса, управление крупного воинского подразделения Красной Армии.

Совсем молодой сопровождающий

его ефрейтор, светловолосый, низкорослый, но кряжистый и крепкий с редкими усиками, в очках довёл его до места. На первом этаже, в небольшой комнате-кабинете за столом сидел среднего возраста долговязый и слегка лысеющий майор.

Не дослушав доклад старшего лейтенанта Ходакова, он жестом предложил ему сесть и протянул руки за документами. Внимательно и долго изучал их, не задавая командированному в их часть офицеру никаких вопросов. Потом протянул их Захару и просто сказал:

– Мы рады вас видеть, товарищ капитан, на месте вашего прибытия! Пока вопросы не задавайте. Я ещё не всё сказал.

– Виноват, товарищ майор. Но появилось сразу же два вопроса, и если вы позволите, мне их задать, то я вам буду очень признателен.

– Слова-то у вас, Захар Георгиевич, какие-то неуставные – «если вы позволите» и «буду очень признателен». Вопросов задавать мне не надо, потому что я знаю, о чём вы хотите спросить. Железно знаю!

Пристально посмотрев на Ходакова, майор начал отвечать на вопросы, которые, на самом деле, хотел задать ему Захар.

Майор Овчаренков, в силу временных и необходимых обстоятельств, находящийся при штабе корпуса, пояснил молодому офицеру-разведчику, что тот уже не старший лейтенант, а капитан. Пока Ходаков приводил себя в порядок в госпитале, ему на место новой приписки пришло повышение в звании. Кроме того, он награждён медалью «За оборону Сталинграда» и орденом Красной Звезды.

Встав с места по стойке смирно, Ходаков, громко сказал, приложив руку к козырьку фуражки: «Служу трудовому народу!».

– Садитесь! Награды вам через полчаса лично вручит командир корпуса генерал-лейтенант Мракасов Альберт Герасимович. На второй вопрос, почему вы, боевой разведчик с особыми способностями и возможностями, попали не в действующую часть, а в резервную, я одно только тебе скажу, Захар. Наш корпус только так называется… резервным. Воевать тебе, капитан, придётся, как, впрочем, и мне, в особых условиях.

– Так точно! Приму к сведению!

– Тебе приказано доложить о своём прибытии в часть лично командиру корпуса. Рад за тебя, Ходаков, Такой молодой, нет и двадцати пяти нет, а уже – капитан. Ты на особом положении.

– Только я?

– Да, все мы, две дивизии. В том числе и я – Анатолий Сергеевич Овчаренков. Прошу любить и жаловать! Но ты… особенно. А в дальнейшем, если мы с тобой, как и весь корпус, выйдем из предстоящего боя живыми, то это будет великим чудом.

– Если надо, то…

– По-другому и быть не должно. А теперь иди! Второй этаж. Сразу же доложишь

сопровождающему при часовом, кто ты такой и что командир корпуса ждёт тебя. Там уже все и всё знают.

Подняв с полу вещевой мешок и спрятав документы в карман гимнастёрки, Ходаков направился в кабинет командира корпуса.

Генерал-лейтенант Мракасов оказался общительным человеком, тут же с шутками и прибаутками вручил Ходакову боевые награды и капитанские погоны. В кабинете он был не один. Рядом с ним, перед столом сидел человек в сером в чёрную полоску костюме, довольно пожилой и седовласый, в больших роговых очках человек.

Как узнал Ходаков, потом, это учёный, доктор наук, серьёзный исследователь аномальных, необъяснимых явлений Пенатов Аркадий Гаврилович.

Всё, что они сообщили Ходакову, было похоже на нелепую сказку. Но приходилось верить тому, что говорили серьёзные и ответственные люди. Правда, то, что капитан сейчас слышал, никак не укладывалось в его голове. Беседу с ним они вели по-очереди. Учёный Пенатов вышел в приёмную. Его не интересовали военные подробности. Он был специалистом в своей области.

Сначала в курс дела его ввёл командир корпуса. Он сообщил, что отныне капитан Ходаков командир батальона разведки, личному составу которого придётся заниматься, в основном, диверсионной работой – уничтожать фашистов всеми имеющимися средствами и способами.

При этом надо стараться сохранить численный состав батальона, оружие, умело расходовать боезапас. Хотя его будет более чем достаточно. Ну, это понятно.

Пощады к врагу не должно быть никакой. Ведь только в одном этом городе, не считая сёл, немцы и сателлиты их уничтожили более десяти тысяч мирных жителей города. Это за пятнадцать месяцев оккупации. Красноармейцы в учёт не берутся. Почти тридцать тысяч юношей и девушек были угнаны в неволю.

– Врагами сожжено больше полутора сотен сёл только в этой области Советского Союза, – сказал генерал-лейтенант. – Одним словом, сам всё видел, капитан, сам всё знаешь. В плен фашистов не брать! Надо отдать им должное, да и обстановка не позволит возиться с пленными. В этом плане наша часть на особом положении.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, в плен не брать! – ответил Захар. – Честно сказать, мне приходилось в живых оставлять только «языков». Остальные подлежали ликвидации. В разведке иначе не бывает.

– Я в курсе, что ты, Захар прекрасно владеешь ножом и в качестве смертельного оружия всеми подручными предметами, даже, как мне сообщали, какой-то длинной палкой… Верно говорю?

– Так точно! Она называется мукэчен, – пояснил капитан. – Её тоже можно метать, как копьё, нож или топор. Кроме нанайской рукопашной борьбы думэчи, владею боевым самбо, неплохо стреляю… Но, правда, редко приходится это делать. Больше и чаще действую ножом.

– Вот и славно! Бей их, чем попало! А теперь, Ходаков, слушай дальше!