Сквозь седые хребты
Шрифт:
Рабочие оживились. Загалдели, зашумели. Начали спорить, у кого в какой губернии, в какой конкретно деревне лучше бани рубятся и каким образом топятся.
– А что, братцы, чаю найдется? – громко спросил Северянин, выждав, когда страсти по поводу предстоящего строительства бани немного поутихли.
– Как же не найдется, Куприян Федотыч?! – уважительно отвечали хором мужики. – Эй, несите бачок с плиты. Она ишо горячая. Чего-чего, а чаги у нас всегда в достатке. Целебная вещь, Куприян Федотыч!
– Знаю, знаю, – усмехнулся Северянин и пригласил всех желающих к столу. Он аккуратно
– Вот вам гостинец, братцы. Алексей Петрович ездил в Могочу в дистанцию. Привез в честь, так сказать, успешного завершения очередного отрезка пути на двадцать второй версте. Как говорит наш инженер, выходим на финишную прямую. Впереди тоннель. Монтировка в нем рельсошпальной решетки – дело чрезвычайно ответственное.
– Ничего. Сработаем. Лишь бы тоннельщики не подвели.
– Проходка сделана, кажись, на совесть. Только бы облицовщики не просчитались с качеством раствора при обделке нутра.
– Так, поди, не первый раз с раствором они знакомы. Так же, как и ты с путейским молотком.
– И то верно. Хотя тут молоток бери да колоти, а там гора над головой. Ее, грузонепомерную, так укрепить надобно, чтобы на долгие годы незыблемость каменной кровли обеспечить…
Откусывая от рафинада крохотные кусочки и смакуя сахаринки, мужики с превеликим удовольствием принялись чаевничать.
– Позвольте спросить, Алексей Петрович? – обратился к Покровскому самый смелый.
– Ну? – просто и по-свойски отозвался тот, отпивая из горячей кружки мелкими глоточками горячий отвар.
– Правда ли, что государь после окончания строительства землю пожалует всем, кто из крестьян?
– На сей предмет конкретно ничего не могу ответить, но жалованье по расчету обещается приличное. Казна не поскупится. Сможете, кто пожелает, и корову завести, и лошадь купить. Вы и сейчас не в обиде, верно? Хотя и деньги, бывает, задерживают. Однако многие умудряются и подэкономливать. Питаются из общего котлового довольствия, предпочитая в лавку не ходить. О спиртном же и речь не идет…
– Никак нет. Не в обиде, – согласно закивали бородами рабочие.
– А ссыльным, говорят, будет свобода дарована?
– Про тех сказать чего-либо пока невозможно, – ответил Покровский. – Смотря каким ссыльным. Преступники обязаны отбыть свое наказание по всей строгости.
– Это верно, верно, – опять согласились мужики. – Хотелось бы вот о чем поговорить, – произнес Покровский, отставляя кружку. – Здешние земли не освоены. Многие, вероятно, захотят остаться здесь на службу после ввода железной дороги в эксплуатацию?
– Куды на службу?
– Чудак человек! – рассмеялся Северянин и ответил за Алексея Петровича. – Кто же будет, по-вашему, магистраль в будущем обслуживать? Думаете, построим ее – и все, шабаш? Нет, братцы, вам ее строить, вам и обслуживать…
– Оно, конечно, дело заманчивое, – отозвался один из мужиков, знать, вербованный из какой-либо западной дальней губернии. Лапотник, как звали переселенцев местные забайкальские рабочие. – Остаться здесь можно, кабы не морозы.
– Что вам морозы? – удивился Северянин. –
– Эка, куда вы хватили, Куприян Федотыч, – пряча улыбку в седые усы, проговорил Ерофей, самый старший среди путейцев. Уж если ему очень даже по душе пришлись слова Северянина, то, что говорить о молодых, которые во все глаза смотрели на старшего десятника, на инженера Покровского, ожидая, о чем они еще им скажут-расскажут, какими благими пожеланиями согреют?
– Господин инженер, а насчет обвала в тоннеле можно спросить?
– Любопытный вы народ, – став серьезным, опять ответил за Покровского Северянин. – Откуда про то узнали?
– Сорока на хвосте весть принесла.
– Действительно, обвал был.
– И многих задавило?
– Не задавило, а завалило, – поправил Северянин.
– Откопали?
– Откопали, – ответил уже Покровский.
Повисла тишина. Кому-то, видимо, стало неловко за неуместный вопрос. Самый смелый и говорливый из мужиков виновато поежил плечами.
– Заболтали, однако, гостей-то, – прервал паузу Ерофей, – и про баню забыли.
– Ничего не забыли. На днях же и займемся. Ты, Ерофей, прикинь, кто из нас самый сметливый по части срубов.
– Правильно. Сами определите людей, – добавил к сказанному Северянин. – В ближайшее воскресенье и начинайте. Материал есть. Отсюда перебазируемся, оставим баню во благо другим.
В печах трещали мерзлые, только что принесенные с улицы и подброшенные на красные уголья дрова. Печи в бараке топились ночь напролет. За этим по графику следили дежурные истопники.
– Тесновато здесь, – заметил Покровский.
– У нас ничего. У соседей один на одном сидят, – пояснил Ерофей. – Опять же, просторный барак рубить – холоднее будет. Вон у арестантов все углы изнутри от инея белые.
– В тесноте, как говорится, да не в обиде, – подметил кто-то рядышком.
– Ничего, братцы, потерпеть надо. Все это временное явление. К тому же все мы здесь по своей воле, так?
– Так, так, – опять кивали бородами рабочие, устраивая после сладкого чаепития перекур. – Мы-то, ясное дело, по своему желанию. Причины, правда, разные, но силком никто сюда никого не тащил…
Барак освещался плошками и лампами. Рабочие берегли керосин, стараясь пользоваться самодельным освещением, делая фитильки, которые пропитывали жиром. Обычно спать ложились рано. Это сегодня вечер затянулся. Не каждый день заходят на огонек начальники.