Сквозь тернии
Шрифт:
Александр Сергеевич опасливо переступил с ноги на ногу. Огляделся. Тут же получил упреждающий удар в грудь от налетевшего порыва ветра. Поморщился. Ещё выше задрал ворот плаща.
У беседки в снегу что-то ворочалось. Чёрное на фоне молочной пелены, оно медленно кралось вперёд, припадая на передние лапы. Задние были разведены в стороны, словно шарниры, внутри которых напряглись невидимые пружины, готовя тело к прыжку. Хвост волочился следом, заметая следы. Угольки недобро поблескивали.
Это был явно хищник – сомнений на сей счёт у Александра
– Мухтар, фу! Это же свои!
У Александра Сергеевич камень с души рухнул – не меньше!
«Это надо же, извести собственную душу до такой степени, что начало мерещится черт-те-что!»
Мухтар выскочил из вращающейся пелены. Замер, извиняясь, у ног. Принялся заново мести хвостом снег.
Александр Сергеевич присел на колено. Потрепал пса по густому загривку. Улыбнулся.
– Эка ты, братец, как верно свою хозяйку охраняешь. Молодец, – Александр Сергеевич опасливо огляделся по сторонам, словно их с Мухтаром мог кто-то подслушать. – Только ещё тщательнее нужно охранять. Понимаешь?
Мухтар на секунду замер напротив склонившегося человека. Заглянул тому в глаза. Отрывисто пролаял три раза. Затем резко развернулся и, как ни в чём не бывало, затрусил по рыхлому снегу в сторону беседки.
– А ведь всё понимает, – Александр Сергеевич медленно выпрямился, морщась от неприятного скрипа в коленных суставах. – Только ответить не может. Хотя...
Александр Сергеевич отбросил всяческие сомнения и решительно зашагал вслед за псом.
Снега и впрямь навалило порядочно. Штанины комбинезона предательски закатались, так что совсем скоро Александр Сергеевич соприкоснулся с ледяной стихией. Было неприятно, но терпимо. Да и Александр Сергеевич попросту забыл про данность, сосредоточившись лишь на Светлане и её верном поводыре.
Девочка сидела на заиндевелой скамейке, хлопала длинными ресницами и ловила языком порхающие снежинки. Её тело напоминало миниатюрную статуэтку, символизирующую собой стремление: тщательно сведённые колени, прижатые к телу локотки, прямая, даже чуть выгнутая назад спина, вскинутый подбородок. Так несутся вперёд или ввысь! С умопомрачительной скоростью, невзирая на многочисленные преграды, силясь, во что бы то ни было, преодолеть сопротивление бьющего в грудь ветра.
«Так и в жизни. На первый взгляд, всё против тебя, но достаточно всего лишь раз поверить в сказку, как даже самый лютый холод непременно отступает. Пусть не навсегда, а лишь на какое-то время, но ребёнку, лишённому части души, порой, достаточно и этой эфемерной крупицы. Чтобы поверить по настоящему, а тогда!.. Тогда...»
Совершенно спонтанно Александр Сергеевич вспомнил об Альке, а затем, и о мёртвой Анне.
Светлана вздрогнула. Закрыла рот, медленно повернула голову к замершему в нерешительности Александру Сергеевичу.
– Вам плохо. Почему?
Александр
Светлана потёрла замёршие ладони друг о друга, поднесла к дрожащим губам, принялась дышать на посиневшие пальцы.
Александр Сергеевич подошёл к скамейке. Немного помялся в нерешительности и присел рядом. Распахнул плащ, накинул на плечи трясущейся от холода девочки.
«Кончилась игра – кончилась сказка. Всё возвратилось на круги своя, как вернулся и холод одиночества».
Светлана, без тени смущения, скользнула подмышку к Александру Сергеевичу. Немного повертелась, устраиваясь поудобнее. Затихла.
Александр Сергеевич молчал: он просто не знал, что сказать. Потом всё же собрался с мыслями и произнёс первое, что пришло на ум:
– И часто вы вдвоём с Мухтаром, так вот, прогуливаетесь?
Светлана пожала плечами.
– На самом деле, не так часто, – она помолчала. – Просто временами становится совсем не по себе... особенно когда метёт вот так... или дождь беспросветный. Я не могу сказать, что именно не так. Просто вокруг скапливается эта тьма. Она как бы кристаллизуется в душе, словно засохшая краска в тюбике. Она обжимает сердце со всех сторон, а то всё бьётся и бьётся, не желая уступать! Оно рушит корку тьмы своей пульсацией, но неизбежно ранит и себя соприкосновением с осколками зла. Оно начинает кровоточить, а мне становится больно. Вот тогда-то я и иду навстречу этой мгле, в надежде, что она дрогнет окончательно и уберётся прочь! Там, – Светлана задрала голову вверх, упершись пальцем в тёмный свод беседки. – Там, глубоко в космосе, ей и место! Я знаю. Но я не знаю, что делать дальше. К тому же и Мячик остался далеко-далеко. Без него ничего не получится.
Светлана замолчала. Сунула руки подмышки, силясь унять дрожь.
Александр Сергеевич снова был не в силах проронить ни слова: сознанием завладела какая-то апатическая жуть, которая пожирала все мысли, попросту не желая убираться прочь.
– Вы ведь тоже её видите?
– Конечно вижу, ведь она моя дочь, – Александр Сергеевич сам не понял, как слова слетели с губ. – Ох, прости меня, Светлана! Ведь ты наверняка имела в виду кого-то другого...
Светлана замерла на груди.
– Ваше сердце... Что с вашей дочерью? Где она?
Александр Сергеевич глубоко вздохнул, силясь совладать с беснующимся в груди сгустком боли.
– Анна... моя дочь. Она умерла от рака этим летом. Очень долго противостояла. На год дольше предписанного врачами срока продержалась, но выстоять в неравной схватке с чудовищем так и не смогла, – Александр Сергеевич обречённо вздохнул. – Анна была неимоверно сильной! Она не боялась смерти. Она лишь всё время переживала за Альку.
– Так Алька тоже остался совсем один... – Светлана такое ощущение даже не дышала, превратившись в слух.