Сквозь время я пойму себя
Шрифт:
На какое-то время наступила полнейшая тишина, и её нарушил звук голода. Белка прикрыла голову лапами, бедняжку утянуло к Эмиллии во время трапезы, которую, та только начинала поглощать. А для растущего организма нужно много пищи, теперь живот требовал еды. Виверна могла слетать бы наверх, но боялась оставлять элементалия одну. И не была уверена в том, что тот, кто загнал их вниз, не остался поблизости.
— Интересно, — подала голос дева. — Драконавидным много пищи не нужно, едят один раз в неделю, пускают слюни и охотятся. Или я что-то пропустила за годы жизни в
Эмиллия переглянулась с Белкой. К такому вопросу обе не готовы и не потому, что что-то изменилось, а от незнания.
— Ладно, — махнула рукой дева и из воды появилась сырая и жареная рыба. — Накормлю и напою, как велят приличия. А после расскажете, что привело сюда.
Трапеза не заняла и часа. А после вкусной еды всегда тянет в сон. Что и произошло. Веки виверны стали прикрываться, усталость брала свое, и распорядок дня требовал восстановить потерянные силы.
— Спи, — убаюкивающее, прошептала дева. — Ты всё равно не смогла бы защитить, но вреда вам не будет.
Белка чувствовала правду в словах русалки и погрузилась в дрёму. Там ей виделся тот, кому так хотелось отомстить.
— Так как вы оказались здесь? — приготовилась слушать дева.
— Я плохо помню, — смотря в небеса, вздохнула Эмиллия. — Кажется, всё произошло по моей вине. Скорее всего, нас перенесло. Но сквозь порталы могут перемещаться только тайплейсы. Слышала что-то про талисманы, но над ними ещё работают. Вот поэтому и рассказывать не чего.
— Действительно, — опечалилась дева, она очень любила истории.
— Простите.
— Ничего страшного, — и взглянув прямо в душу элементалия, дева поинтересовалась. — Что тебя тревожит?
— Меня? — Эмиллии было не удобно говорить о личном с посторонней. Конечно, русалка никому ничего не расскажет и ничего не выйдет из предела этих вод. Но доверие хрупко, как стеклянный бокал. А грузить других своими проблемами не хочется никогда и никому.
— Если не хочешь, можешь не говорить, — предложила дева, видя сомнения элементалия.
— Просто всё так сложно, — падая на спину раскинув руки в стороны начала Эмиллия. — Вначале моя мама заболела, после чего умерла, через какое-то время в нашем доме появилась мачеха. Моя жизнь стала невыносимой, но я старалась жить, надеясь однажды получить силу и спасти отца не видящего, что творит его жёнушка.
— Ты начала издали, — заметила дева, с интересом ложась рядом.
— Угум, — согласилась Эмиллия, уплывая в воспоминания, как вроде недавно появилась в этом мире. Познакомилась с теми, с кем никогда не мечтала. Даже возможно влюбилась в почитаемого тайплеса, но в этом не уверена. Хотя зелье сработало, да и мама советовала верить чувствам. Как обрела силу, но не смогла ей управлять, а та уже на ступень выше, чем сама хозяйка. А путешествия в прошлое и вовсе захватывают дух и в тоже время печалят. Но не это из всех зол тревожит, а несчастья, свалившиеся вместе с ней на академию и её обитателей. Кто-то специально хочет подставить её, а теперь дело дошло до отца. Но его нет в этом мире, он погиб. И она элементалий не может ничего поделать с этим.
— Разве? — возразила
— Силу? — не понимала о чём речь Эмиллия у которой резко разболелась голова. Виски сдавила боль и кажется, девушка вскрикнула, прежде чем провалилась в темноту.
*Виноград — это лимон, а лимон — это виноград.
**Чай — это кофе, а кофе — это чай.
*** Поганочник — дерево поганка, скидывающая со своих шляп белые наросты. Является лекарственным средством для некоторых животных, для других же существ смертоносный яд.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Почему-то время любило утягивать всегда в неподходящие моменты. Без спросу и предупреждения. Если вначале это происходило осторожно и бережно, а после с представленной красотой. То сейчас пришлось причинить боль. Порой никуда не деться от ощущений, а они предупреждают, что может быть. Намекая, чтобы живое существо приготовилось заранее. Даже если не подозревает о замысле того чего не видно.
Да, такие поступки жестоки, но во благо. По крайней мере, так действительно кто-то думает. Даже в тот момент, когда опускает душу в маленькую нишу, где нельзя пошевелиться и лишний раз сделать вдох или выдох. Со всех сторон давят стены и как после такого не заработать клаустрофобию?
Конечно, Эмиллии не стоит бояться, но не хорошее предчувствие поселяется в душе. Оно скребётся маленькими коготками, не позволяя элементалию придти в себя. А голоса поблизости становятся всё чётче.
— Ты всё сделал, как я тебя просила? — спрашивает мачеха.
— Джессика, любимая, — до ужаса знакомый голос заставляет Эмиллию вздрогнуть. — Ты ещё можешь во мне сомневаться?
— Разве нет? — слышатся флиртующие нотки в голосе Джессики. — Вспомни, как ты прошлый раз нянчился с этой девчонкой?
— Ооо, так ты представь она опять к мамке своей сбегала, — смех отца разбивает сердце Эмиллии. Но элементалий не может ничего поделать, только стоять в одном положении, ни видя ничего. Только слышать и теряться в догадках, что бы всё это сейчас значило.
— Ну и пусть! — фыркает Джессика. — Лучше бы мне больше внимание уделял, а то все как сцепи сорвались. Болезнь, болезнь. Нужно жить в том доме. Фу, аж слушать противно.
— Тогда не слушай, — слышится звук поцелуя и вздох. — Не обижайся. Я и так стараюсь изо всех сил.
— Значит, плохо стараешься! — капризничает Джессика.
— Если бы плохо старался, то меня бы давно раскрыли, — выставил факт мужчина. — А так, как видишь болезнь, и никто не понимает, что это мерзкое существо травят.
— Во-первых, это богиня, — возражает Джессика. — А во-вторых, если бы не я, то этого яда бы у тебя не оказалось. Как и известий о происхождение той женщины.
— Да-да, сдаюсь, моя королева, — скрипнула кровать, и женский смех заполнил всё пространство.
— Хватит, — с трудом успокаиваясь, взбудоражено произносит Джессика. — А то нас кто-нибудь услышит.