Сквозь всю блокаду
Шрифт:
Танки 122-й танковой бригады (командир Зазимко) и 124-й бригады, состоящей из тяжелых КВ (командир полковник Родин), называются «коробочками». Полк Седаша поддерживает прежде всего танки КВ. Их общий позывной — «Амба».
Пехота называется «ногами». Стрелковыми дивизиями командуют: Мартынчук (198-й, направляемый сегодня на прорыв из клина, что выдвинут за станцией Погостье), Бияков (311-й) и Щербаков (11-й).
При успехе после прорыва в клине Погостье общее наступление поведет 4-й гвардейский корпус с задачей ликвидировать всю немецкую
Полк Седаша подчиняется начальнику артиллерии армии Дорофееву и, конечно, как и все части, «главному хозяину» — Федюнинскому. Обо всех своих действиях Седаш непосредственно докладывает помощнику начальника штаба артиллерии подполковнику Гусакову. Его позывной — «Волга».
Связь называется «музыкой», и на линиях связи есть множество других позывных, которые могут понадобиться Седашу.
Заместитель Седаша майор Михайленко (батько) выедет к танкистам 124-й бригады («Амба») и будет находиться у них для наблюдения, координации действий и связи.
Таковы основные известные мне пока «действующие лица» и их позывные. По приглашению Седаша я решил оставаться во время наступления с ним вместе на КП.
Я с интересом участвую в изучении таблиц огня, схемы радиосвязи, позывных танковых и наших радиостанций. Речь идет о дублировании систем телефонной и радиосвязи, о кодовых поправках на называемое по телефону время (чтоб дезориентировать врага, если он подслушает), об «артиллерийском наступлении огнем» (а если прорыв удастся, то и колесами), о пристрелке реперов, поверке заградогней, о «растяжке огня», о «периодах разрушения», о взаимодействии с бригадой тяжелых танков, куда едет представителем полка майор Даниил Стефанович Михайленко.
— Если наша «музыка», — говорит ему Седаш, — не примет передач головных «коробочек», а «музыка» «Амбы» примет, то вы мне голосом дублируйте!
Седаш спокоен за действия командиров 1-го дивизиона Дармина («Иртыш») и 2-го дивизиона Луппо («Енисей»), но очень озабочен неопытностью Алексанова. Поэтому, вызывая «Барнаул», придирчиво, во всех подробностях выспрашивает его по телефону о том, как тот подготовился к бою. И Алексанову достается крепко, и Седаш посылает к нему в дивизион своего начальника штаба Садковского. Седаш настойчив и строг…
…Связисты прокладывают дополнительные круговые линии проводов между дивизионами, своим КП и «главным хозяином». На батареях идет пристрелка.
В 8 часов 40 минут танки вышли на исходное положение. Пехота подтягивается. Погода ясная, мороз двадцать градусов.
Тишина! Полная тишина в лесу. В 9 часов заговорит весь лес. У Луппо и Дармина все в порядке — готово. Алексанов успеет, конечно, тоже.
Начальник штаба артиллерии армии генерал-майор Березинский только что говорил с Федюнинским: связь порвана, приходится пользоваться нашей (883-го полка). И командующий включился в провод, мешая Седашу говорить
Из дальнейших переговоров, команд, вопросов, докладов я понимаю, что от Федюнинского получено приказание всем танкам работать на дивизию Щербакова, а стрелковой дивизии Биякова оставить два-три танка.
Михайленко, сидящий наблюдателем в штабе танковой бригады, докладывает Седашу, где сейчас находятся танки. Седаш спрашивает, перешли ли «ленточку» (насыпь железной дороги), ибо «уже время выходит»:
— Какое у вас время?.. Девять часов пятнадцать минут с половиной сейчас?.. Есть! Есть!.. Девять четырнадцать — на минуту отведем!.. Маленькие трубы начали работать?.. Уже работают?.. Ясно!
Разговор идет с выносным пунктом управления — начальником артиллерии армии генералом Дорофеевым. Потом Седаш связывает «главного хозяина» — Федюнинского с Волковым («Утесом»), потом с Мясоедовым (штабом стрелковой дивизии?), потом йытается через Михайленко связать с ведущим в бой танки командиром бригады полковником Родиным. Получив приказание Дорофеева отложить налет на десять минут и передать это Гусакову, Седаш повторяет его Слова своему непосредственному начальству, заместителю начальника штаба артиллерии:
— «Волга»? Товарищ Гусаков, это Седаш докладывает. Все относится на десять минут позднее. Это налет. Переносится на девять тридцать. Точно!.. У меня всё!
Слышны выстрелы. Это работают легкие орудия. Все командиры дивизионов, сидя на проводе, слышали приказание отложить налет на десять минут, поэтому тяжелые пушки-гаубицы молчат. А если бы связь прервалась, то снаряды полетели бы, как было условлено, в 9.20.
— Алексанов! — продолжает Седаш. — Команду «Огонь» не подавать!
Седаш оборачивается ко мне:
— А вот легкие передают: огневой налет откладывают на десять минут, а уже девять двадцать шесть, — значит, не в девять тридцать, а позже начнут!
И продолжает в трубку:
— «Енисей»! Приготовиться!.. Луппо, почему телефонист не проверяет, что я говорю?.. «Барнаул»! Приготовиться!.. «Иртыш», приготовиться! «Амба»? Где «пятнадцатый»?
«Пятнадцатый» — это Михайленко… Скоро артиллеристы, потом авиация, потом «маруся» начнут говорить. Мысли всех людей армии слились сейчас в едином напряжении. Какая взрывная сила в этой сдерживаемой незримой энергии!
— «Барнаул»! У вас заряжено?.. Почему?.. Зарядить немедленно!..
Ах этот Алексанов! Он как ребенок сегодня, всё ему нужно подсказывать. С утра наблюдаю я беспокойство Седаша за него! Седаш продолжает:
— ВолковІ Спросите хозяина! Остается одна минута. Дальше не переносится?.. Нет? «Иртыш», «Барнаул», «Енисей»! Осталась одна минута… Осталось полминуты… Все разговоры прекратить! Слушайте только!.. Что слышно от коробок?.. Хорошо… Десять секунд!.. Огонь! «Енисей», «Барнаул», «Иртыш», — огонь!