Сладкая красотка
Шрифт:
Схватив свой мобильный, я проверила, есть ли сообщения от Клео. Мы всегда старались быстро помириться, иначе это выходило из-под контроля, и ни одна из нас не уступала. Мы просто не разговаривали друг с другом, пока Марк, в конце концов, не вмешивался.
— Что случилось?
— Аа? — я убрала телефон в карман.
Его взгляд метнулся к телефону, а затем обратно на меня.
— Ты выглядишь так, будто что-то скрываешь.
— Ничего особенного. Просто поссорилась со своей соседкой, — я потянулась за своей тарелкой, хотя больше была не голодна. — Она расстроилась из-за того, что я поехала увидеться с тобой.
— Почему?
— Не знаю. Она думает, что мы слишком торопимся,
— Полагаешься на меня? Ты не полагалась на меня ни в чем, кроме секса.
Уголки моих губ приподнялись.
— Она имела в виду эмоционально.
— Такое чувство, будто ты только сейчас начинаешь делать это.
— Нет, — сказала я, уставившись на свою еду. — Мне снятся кошмары, и я просыпаюсь в холодном поту. Иногда такое чувство, будто я парализована, а еще у меня ужасные головные боли и рвота…
— Ты в порядке? Тебе нужен доктор? — он приподнялся и сел.
— Видишь, вот о чем она говорит. По какой-то причине, я могу рассказать тебе обо всем. Я не могла уснуть прошлой ночью, пока не приехала сюда.
Он положил руку на мою ногу.
— Все действительно так плохо?
Так было, когда он уехал.
— Я просто надеюсь, что она придет сегодня вечером, чтобы увидеть меня, ведь мне пришлось выпрашивать билеты у Уолта. Марк сказал, что обязательно будет, но Клео ничего не ответила.
— Если она не придет, то это покажет, какая она, а не ты.
Он прав. Если Клео не хочет посмотреть на меня в один из самых значимых дней в моей жизни, то проблема в ней, а не во мне. Я двигаюсь дальше и на пути к восстановлению.
Я собираюсь танцевать для зрителей и не планирую облажаться.
Глава 17
Шторм
Я стал генеральным директором Darcy Entertainment шесть лет назад, и это шестое гала-представление, которое я открываю. Я помню каждую сказанную речь. Я никогда не сомневался в текстах речей, подготовленных моими спичрайтерами, и конечно же не находился рядом во время их написания. (Примеч. спичрайтер — составитель текстов речей, выступлений для высокопоставленных лиц государства, политиков, общественных деятелей или бизнесменов). Где-нибудь, наверно, лучше, чем здесь, но сегодня мне не хочется быть ни в каком другом месте. Мой галстук идеально завязан, а волосы уложены. Я стою в углу сцены, поправляя запонки. Мне хочется произнести хорошую речь, и в голове я слышу слова Фелисити о том, чтобы не произносить эту ерунду. Этим утром мы только разговаривали. Это было вполне обычно, но все же доставило мне удовольствие, и даже сейчас я обдумываю речь, которую по ее мнению мне следовало произнести. Я спрашиваю себя, что, черт возьми, произошло со мной? Тот, кем я был несколько недель назад, и тот, кто я сейчас — абсолютно две разные личности, словно прошло несколько лет. И все это из-за Фелисити Харпер.
— Леди и джентльмены, генеральный директор Darcy Entertainment и голливудский режиссер, Теодор Дарси, — произнес ведущий, и сразу же после этих слов я вышел на сцену, украшенную в черно-золотых тонах.
Свет был таким ярким, что я едва мог видеть людей в зале и телесуфлер, но мне было все равно. (Примеч. телесуфлер — дисплей, отображающий текст речи или сценария для диктора или актёра незаметно для зрителя). Подойдя к микрофону, я ждал, пока утихнут аплодисменты. Держа руки за спиной, я немного наклонился вперед и заговорил.
— Платон сказал, что музыка воодушевляет весь мир, дает
Аплодисменты, звучавшие в самом начале, по сравнению с этими, теперь кажутся жалкими. Свет стал тускнеть, а я направился за кулисы, и камеры больше не были направлены на меня.
— Что случилось с Вайолет? — прошипела мама, схватив меня за руку и находясь в полном замешательстве и шоке.
Никто, кроме танцоров не знал о том, что произошло с Вайолет. Все поставлено на этот момент. Я никогда не нервничал ни по какому поводу, и впервые в жизни мои ладони были потными.
— Фелисити, дыши!
На мне надеты крылья, и Уолт держит меня за плечи.
— Я облажаюсь. Позови Мелроуз…
Он начал трясти меня.
— Пожалуйста, не заставляй меня влепить тебе пощечину.
— Уолт, я не смогу сделать это. Это безумие…
— Мой брат только что перед камерами заявил, что ты покорила его сердце, и если прямо сейчас ты отступишь, то поставишь его в неловкое положение. Черт побери, люди открыто станут называть его лжецом.
Прекрасно понимаю, что он, произнося эти слова, пытался спровоцировать меня, и это сработало, хотя я и не хотела. Не хочу облажаться на глазах у всех.
— Танцуй для себя, Фелисити. К черту всех. Если ты напортачишь, черт с ним… просто продолжай танцевать, — сказал Уолт, словно прочитал мои мысли.
Милостивый Бог, это Фелисити. Знаю, что никогда не обращаюсь к тебе, но пожалуйста, пожалуйста, не дай мне облажаться. Когда свет погас, я сделала глубокий вдох, борясь с приступом тошноты. Руки затряслись, голова закружилась, и я еще раз глубоко вдохнула. Мелроуз подошла ко мне, ее рыжие волосы были собраны в пучок. Она крепко сжала мою руку, после чего отпустила и выбежала на затемненную сцену.
Теперь нет пути назад.
Было похоже, будто танцоры загнаны в вихрь, они так легко передвигались по сцене. Женщины одеты в длинные ниспадающие белые платья, а мужчины в брюки свободного покроя. Под музыку, которую написала Фелисити, открылся занавес, словно затишье перед бурей. Звук ветра подталкивал танцоров на пуантах от одного угла сцены к другому. Снова и снова их тела вращались, словно их подхватывал ветер и поднимал над землей. Две танцовщицы встретились в центре и одновременно взметнулись в воздух, приземлившись на другой стороне сцены.