Сладкая Льдинка
Шрифт:
Софья пересказала весь вечер до мельчайших подробностей, а точнее до того момента, пока помнила. Она не пыталась выгородиться или переложить вину на других. Понимала, что в любом случае, все действия привели к печальному финалу. Хотя, теперь с холодной головой, думая без истерики, пришло осознание, что девчонки устроили розыгрыш – подлянку, а Дашка выступила инициатором. Сообщницы, четко сыграли роли в ее пьесе, ну, а она дебютировала вслепую, не читая сценария.
– Не помню, чтобы раздевалась, – закончила Софья, опуская глаза. На щеках от стыда появился румянец.
Мама молчала, переваривая, услышанное. В страшном сне не привиделась бы подобная
– Девочка моя, я так виновата!
Софья не понимала, в чем пытается оправдаться ее мама. Нелепая фраза, лишенная смысла. У Ледневой старшей свое видение проблемы. Воспитывая девочку в любви, заботе без тени грубости, она не показала насколько порой жестоки люди. Как ответственная родительница никогда не наказывала дочь за провинности, стараясь следовать идее согласия – никакого насилия и жестокости. Не учила хитрости, изворотливости, показывая личным примером образец правильности. Сейчас, анализируя ситуацию, оценила упущение, но время воспитания было безвозвратно потеряно. Сонечка, ее трудами, видела жизнь по иному: верила в сказку, добро, побеждающее зло. Романтическая и чуткая натура, цитирующая стихи, она витала в эфемерных облаках. Жаль, пришло время опускаться на грешную землю.
– Обещай, что больше никогда не услышу имени твоей подруги, бывшей, надеюсь? – Строго предупредила мама. В ее взгляде впервые появился грозный намек.
Длинная молчаливая пауза. Софья всегда держала слово – это означало, что обещание будет исполнено, чего бы то ни стоило. Останется невыясненным вопрос, который терзает и не дает покоя: стоило хоть раз взглянуть в бесстыжие глаза Дашки.
– Обещаю!
По-другому и быть не могло. Софья обняла маму, осознавая, что ближе и роднее никого нет.
– Я люблю тебя, мам!
– Я тебя тоже! – услышала в ответ.
С души с грохотом обвалились тяжелые булыжники. Злобные соседи, со временем, закроют рты, нацелившись на новые жертвы, ведь поводов для скандалов всегда достаточно в тесном мирке их небольшого скучного городка.
– Завтра с работы уволюсь! – мечтательно сказала мама, как будто даже с удовольствием.
– Как же это? – испугалась Софья, до сих пор не простившая себя.
– В Фоминки уеду. Там школа есть, а учителей не хватает. Думаю, встретят с радостью.
– А я?
– Ты – студентка. Начнешь жизнь с чистого листа, на новом месте с новыми друзьями. Только…
Мама тяжело вздохнула, погладила дочь по волосам:
– Береги себя! Ты по-прежнему слишком добра и наивна.
– Больше нет, – многозначительно ответила Софья, сдерживая внутреннюю злость. Она усвоила урок на отлично.
Глава 4
Софья вновь засиделась на работе допоздна.
– Как же все достало!
Мысленно сто раз прокляла экран монитора, в который смотрела безотрывно. Программа опять выдала ошибку, и не оставалось ничего иного, как вновь взяться за проверку. Злясь на себя, на противный «ящик» и надувая от обиды губы, она подняла глаза на настенные часы, которые к этому моменту показывали без четверти восемь. Сосредоточиться на эффективном труде становилось все сложнее, уставшее сознание сопротивлялось из последних сил.
Голова
Софьин почерк являл собой пример для подражания. Еще в школьные годы никто не мог так красиво оформить стенгазету или плакат, как она. Витиеватые заглавные буквы, хвостики – уникальные каллиграфические знаки с упорством и старанием выведенные тонкими изящными пальчиками отличницы. Сейчас в ее рукописных творениях становилось все меньше надобности. Важные записи выполнял компьютер – бездушная машина, за которой проводила целые дни.
«Такими темпами я испорчу зрение раньше, чем стану пенсионеркой» – думала порой Софья, но вместо того, чтобы закруглиться, доставала журнал регистрации договоров, чтобы сверить счета.
Нужно было оправдывать внезапно свалившееся на голову доверие. К своему сожалению, Софья отличалась нездоровым чувством ответственности свойственным трудоголикам, обойти которое пыталась несколько раз, но осмысление долга требовало довести начатое дело до конца. Надо упомянуть, что с отличным результатом. Только в минуты, когда что-то выходило из-под контроля, приходилось особо туго.
– Перфекционизм, – резюмировала коллега, – болезнь неизлечимая!
– Стремление к нужному результату, – парировала Софья, обижаясь без причины, ведь подобное качество характера только на пользу.
Со стороны она видела себя хорошим сотрудником, нужным. По крайней мере, косяков за ней становилось с каждым днем меньше и ей поручали сложные задания. Лично для нее польза была лишь в самореализации, иного не оставалось. Без просвета на любовном фоне, занимала время работой, чтобы не отвлекаться на грустные мысли. Стоило голове освободиться, паучьи лапки серой тоски пробирались даже в самые потаенные уголочки и больно дергали за нервы.
От обиды Софья стучала по клавиатуре с особой жестокостью. Звук клацанья был единственным шумом в большом кабинете пустой бухгалтерии, разбежавшейся по домам. Ах, этот дружный женский коллектив!
– Тебе некуда спешить, – убедила главбух, пользуясь служебным положением, – что дома одной сидеть, что здесь. Будь добра, сведи отчет!
И подсунула пачку документов толщиной с большую советскую энциклопедию. К сожалению, она была права, но слушать подобные выпады всегда неприятно. У замужних коллег сложилась своя коалиция, постоянно тыкающая Софью в отсутствие семейного положения. Умудренные долгими годами удачного замужества, обросшие массой родственных связей, матери семейств старались дать как можно больше советов неопытной простушке.
Колкие замечания говорились с определенным посылом, и создавалось ощущение, что в отсутствии мужа вина целиком и полностью принадлежит Софье, которая не сделала ничего выдающегося, чтобы захомутать хоть бы какого жиденького мужичка. Или с другой стороны – в ней нет ничего выдающегося или привлекательного для противоположного пола.
Главный вопрос звучал с периодичностью – неделя: «Ну, что, никого себе не нашла?»
Получив отрицательный ответ, «добрые тетеньки» то ли от ядовитости, то ли от вредности, начинали обработку несознательного элемента. По их мнению, следовало внести кардинальные изменения в скучную внешность потенциальной невесты.