Сладкая ложь
Шрифт:
Мирай сидела на краю кровати своей подопечной, ожидая, когда та проснётся. Розовласой не терпелось задать мучивший её вопрос: «Где ты была в ту ночь?» Тогда всё встало бы на свои места, и не было бы причин для беспокойства. Только если бы девушка узнала правду о голубоглазой, то вряд ли угомонилась бы, и в конце концов её преданность Кроули и жалость к Вай доставили бы последней кучу проблем.
Начальница провела рукой по непослушным серым локонам. Ей всегда казалось, что волосы будут словно солома. Но теперь, потрогав их, поняла, насколько ошибалась. Пряди шелковистые и приятные на ощупь.
— Ты похожа на ангелочка, когда спишь… Но в жизни такая холодная, — сказав это, кареглазая привстала и начала легонько трясти спящую красавицу за плечи, пытаясь разбудить. Но вместо привычного мычания или возгласов недовольства сонных людей Вай резко вскочила и повалила розовласую на пол.
В комнате повисла гробовая тишина. Мирай изумлённо всматривалась в лицо Эрестер. Голубые глаза были холодными, словно лёд, серебристые волосы взъерошены, а губы плотно сомкнуты. Казалось, что девушка готова уничтожить любого, отомстив за потревоженный сон. Тело Мирай сковал самый настоящий животный страх, она боялась даже дышать. Сейчас перед ней не тот мирно спящий ребёнок, а хладнокровный убийца, вцепившийся в неё своими ледяными руками, от которого веяло смертью и кровью.
Сколько же страданий в её глазах. А где-то глубоко внутри сидела маленькая девочка, по-прежнему любящая петь невпопад и кушать пресные мамины блинчики. Тому ребёнку хотелось любви и крепких объятий. Хотелось вновь покататься на качелях и кричать, изображая испуг, чтобы мамочка пожалела и приласкала… Ах, какие же эти воспоминания болезненные! Вай старалась не заглядывать в прошлое, но порой оно само стояло у неё перед глазами. Надеть маску безразличия было самым простым решением, но это лишь видимость спокойствия, ведь внутри всё переворачивалось. Даже когда её душу разбирали по кусочкам, воспоминания никуда не девались, и боль не притуплялась.
— Ми-рай? — невнятно прошептала Вайлети.
— Д-да! — отойдя от шока, кинула девушка, нервно сглотнув.
Голубоглазая равнодушно поднялась, оглядывая комнату. Рваная одежда соскользнула с плеча и бесшумно упала на пол, оставляя серовласую в одном нижнем белье. Мирай заворожённо осматривала юное тело, поражаясь количеству маленьких ранок на шее, плечах и ключицах. Молоху было запрещено излечивать раны, чему он был не рад, ведь хозяйка должна быть «безупречной». Но, несмотря на это, Эрестер по-прежнему выглядела невинной и притягательной.
— Тебе следует переодеться, — выпалила кареглазая, таращась на подчинённую.
Серовласая заметила её заинтересованный взгляд и ехидно ухмыльнулась. «Клац» — и застёжка уже расстегнута; лифчик лежит там же, где и изодранное платье. Щеки начальницы залились румянцем. Девушка смущённо отвела взгляд, когда Вай пальцами коснулась трусиков. Хоть они обе являлись девушками, отчего-то розовласая смущалась.
«Такая стеснительная, вот уж неожиданность! А может она нетрадиционной ориентации? Фу-у, только этого не хватало. Аж не по себе становиться лишь от одной этой мысли. В любом случае, надеюсь, она ничего не заподозрит. Подумаешь, повалила на пол, с кем спросонья не бывает? Принесла сменную одежду, разбудила, но не уходит, как обычно…
Эрестер надела сменный комплект одежды и помогла растерянной девушке подняться. Вай быстро объяснила горничной, что это вышло случайно, и извинилась. Мирай понимающе кивнула и, потеребив свой кружевной рукав, начала расспрашивать о той злосчастной ночи:
— У меня к тебе есть несколько вопросов, которые могут показаться немного странными.
«Меня больше интересует завтрак, а не твоя болтовня».
— Почему тебя не было в комнате той ночью, когда произошли убийства в Сангвинеме?
Вай точно парализовало. На мгновение она растерялась, но не подала виду и быстро взяла себя в руки:
— Мне было очень плохо, я почти до утра просидела в туалете. Или это запрещено?
Розовласая смутилась, а вот собеседница напряглась, чувствуя, что влипла. Хоть её отмазку можно считать убедительной, Эрестер казалось, что начальница не перестала сомневаться.
— А к чему вопрос? Неужели что-то опять случилось? Ха, или же ты меня подозреваешь в чём-то? — голос смертной был немного жутким, и Мирай чувствовала себя овечкой рядом с голодной волчицей.
«Господи, я не знаю, что и делать. Ноги дрожат, а ведь Вайлети просто смотрит на меня… Проникает прямо в душу! Неужели это была Вай?.. Стоит приглядеть за ней и узнать, врёт ли она».
— Если это всё, то я, пожалуй, пойду завтракать.
Серовласая вышла из своей комнатушки и, невзирая на слабость, быстро потопала на кухню, в мыслях повторяя: «Вот же дерьмо!» Действительно, зачем девушке лишние проблемы? Ей и так жить осталось меньше двух месяцев.
«Любопытная, сучка… Из-за чего ей это в голову вообще взбрело? Нельзя оставлять её слова без внимания, иначе будут неприятности».
¤¤¤
Юсфорд не спеша прогуливался по парку. Его красная чёлка колыхалась на ветру, а алые глаза задумчиво рассматривали очищенные от листьев дорожки. Как и подобает хозяину, Кроули осматривал свои владения, заодно проверяя и контролируя работу прислуги. Дойдя до пруда, вампир остановился. В его сознании начали возникать картинки того дня. Мужчина не мог выкинуть произошедшее из головы. Услышав тогда плеск воды, бессмертный решил посмотреть, что за шум, и, увидев тонущую Вайлети, без раздумий нырнул.
Когда он вытащил юную особу из воды, его ранее бездушные глаза горели от ярости. Кроули подумал, что серовласая захотела покончить с собой, и это выводило его из себя. Она не может умереть без его разрешения! Холодная, почти синяя кожа говорила о том, что нужно действовать быстро. Основатель вместо массажа сердца прильнул к губам смертной, передавая кислород. В первый раз не вышло, и мужчина неожиданно для себя начал волноваться. «Ну же дыши!» — шептал он, а затем вновь и вновь касался бледных губ, пытаясь спасти девушку. Для чего он это делал, сам не понимал. Как бы сильно Юсфорду не нравилась её кровь, всегда можно было найти достойную замену, только вот клыкастый не желал подобного. Каменное сердце кольнуло, а в голове творился полный кавардак. Как только смертная пришла в себя, вампир заметно приободрился, правда затем вновь начал злиться.