Сладкая любовь
Шрифт:
— Ох, дерьмо. Я должен был починить протекающий кран, но предполагаю, я... ох... — он чешет свой подбородок, свой чудесный, сильный, мужественный подбородок, и заканчивает: — ...и уснул.
Мои брови поднимаются в недоумении. Он пристально смотрит на меня. Мы не говорим ни слова.
Глубоко вздыхаю и отвечаю на выдохе:
— Ну, если ты закончил, мне нужно затащить свои вещи без кого-либо спящего на моей кровати. — Смотрю вниз на свою подушку и обвиняю. — Или пускающего слюни на подушки.
Он
— Я не пускал слюни...
И замолкает, как только видит мокрое пятно на подушке. По крайней мере, у него хватает такта выглядеть смущенным:
— Я отстираю это.
Я издеваюсь:
— Да, точно.
Он встает и потягивается, но когда поднимает свои мускулистые руки над головой, расправляя их так далеко, как только можно, футболка приподнимается над ремнем джинсов, чтобы показать джинсы с низкой посадкой, резинку боксеров и прекрасные рельефные V-мышцы.
Его темно-синие джинсы сидят, как влитые, на сильных ногах. Обтягивающая черная футболка плотно облегает торс и подчеркивает накаченные руки, но выглядит слегка потертой. На ногах белые носки. На запястье — ярко-желтая, фиолетовая и голубая фенечки, которые, очевидно, сделаны ребенком.
Он выглядит аппетитно.
Тепло ударяет в мой желудок и опускается ниже. Плотно сжимаю свои ноги, держа дверную раму для поддержки. Святое дерьмо. Внезапно я очень сильно обеспокоена, что на мне нет макияжа, одеты серые спортивные штаны и белая домашняя майка. Она очень потрепанная. Хотя такая невыносимо удобная, но все же поношенная.
Ладно, она больше похожа на тряпку для пола. Почему-то это делает меня еще злее.
— Ты не можешь просто приходить в дома людей, когда их тут нет.
Макс потирает рукой лицо. Наполовину зевая, он бормочет:
— Конечно, я могу.
Моя кровь начинает кипеть.
— Нет, ты не можешь.
Он опускает свою руку с лица и улыбается мне. Все, что я вижу, — это полные губы, белые зубы и ту волшебную ямочку.
Эта гребаная ямочка.
Он делает шаг вперед, глаза сосредоточены на мне. Голос у него, все еще хриплый ото сна, и он тягуче произносит:
— Но я здесь, не так ли? — Он осматривает мое лицо и рассеянно бормочет. — Такое лицо никогда не должно хмуриться.
Мои щеки вспыхивают. Я задыхаюсь:
— Что?
Он говорит громче, более уверенно:
— Я сказал, что такое лицо никогда не должно хмуриться.
Я краснею и мямлю:
— Что не так с моим лицом?
Макс медленно и многозначительно оглядывает меня.
— Абсолютно ничего, как я вижу, — он ухмыляется. — Просто использую свое воображение для вещей, которые не вижу.
Затем он подмигивает.
Подмигивает.
Я
— Тебе нужно уйти.
Он вздыхает:
— Да, да, я услышал и в первый раз.
Наблюдаю, как он сидит на краю моей кровати и натягивает ботинки. Затем идет на кухню. Я следую за ним. Он лениво обходит кухню и подходит к холодильнику. Открывает его и хмурится на почти пустые полки.
Я гневно спрашиваю:
— Могу помочь тебе?
Он продолжает искать что-то в холодильнике, рассеянно потирая свой живот.
— Я голоден. — Он выпрямляется. — Ты голодна? Нам нужно что-нибудь поесть.
Мой рот открывается. Ох, черт возьми, он такой быстрый. Я смеюсь без юмора.
— Я никуда с тобой не пойду.
Его брови поднимаются.
— Почему нет? Ты голодная, я голодный. Давай поедим.
Этот мужчина раздражающий.
— Я не голодна!
Он смотрит в холодильник последний раз.
— Уверен, что это не так. Ты сказала: «Макс, я голодная и сочла бы за честь поесть с тобой». Ты сказала это. Только что. Не помнишь? Думаю, тебе стоит сходить к доктору по этому вопросу.
Чтоб его за то, что он такой смешной. Я прикусываю губу и останавливаю свой удивленный смех. В этот момент вижу, почему так много женщин покорены им. Несмотря на мою нелюбовь к флирту, он заставляет женщину чувствовать себя хорошо от мысли быть покоренной. Но я всегда предпочту реальные слова вместо лжи. Внезапно чувствую себя очень уставшей. Закрываю глаза и облокачиваюсь на стену.
— Послушай, Мак.
Я слышу недовольное:
— Макс.
«Чувствуется хреново, когда коверкают твое имя, не так ли?»
Да, порой я могу быть абсолютным ребенком. Но это приятное чувство.
— Макс, я устала. Мой перелет прошел не очень, потому что парень, с которым я сидела... Уф, и я воняю. Все, что хочу, это смыть в душе вонь пота толстого парня и поспать немного перед тем, как Нат вернется домой.
Я чувствую тепло его тела напротив меня. Быстро выпрямляюсь и открываю глаза. Он смотрит на меня с беспокойством:
— Кексик, ты в порядке?
О, мой бог. Он убивает меня.
Пытаясь игнорировать разъяренный рой пчел-убийц в моем животе, я шепчу:
— Все хорошо. Мне просто нужно, чтобы ты ушел.
К моему удивлению он не обижается. Он просто кивает и направляется к двери. Как только открывает ее, объявляет:
— Увидимся вечером. — Он подмигивает еще раз, затем уходит до того, как я успеваю спросить:
— Вечером?
Я иду к двери и закрываю ее на цепь. Слышу, как открывается дверь в коридоре.
Макс кричит:
— Эй, миссис Крэндл. Что стряслось?
— Вам нужно говорить громче. Мой слух уже не тот, что раньше.