Сладкая любовь
Шрифт:
Ник закатывает глаза.
— Она спровоцировала, а ты повелась. Ты ведь понимаешь, что она собирается подать на нас в суд? — Он скрипит зубами и рычит. — Черт!
Нат сердито смотрит на Ника.
— Не смей, черт возьми, Николай! Моя сестра никого бы не тронула без крайней необходимости! — Благослови Господь Нат за то, что она заступилась за меня. К сожалению, в данном случае она ошибается.
Ашер спокойно добавляет:
— Я думаю, мы должны дать ей немного пространства и заткнуться нахр*н.
Макс выглядит расстроенным.
—
Рядом с нами появляется Тина.
— Что здесь происходит? — Она ошеломленно смотрит на меня. — Лена, милая. Твоя губа кровоточит.
Я знаю, что это так. Чувствую, как она болезненно пульсирует.
— Думаю, Эш прав. Дайте ей немного места, — говорит Мими откуда-то с боку.
Но Ник слишком взбешен, чтобы это услышать.
— Вот что я тебе скажу. Как насчет того, чтобы Елена рассказала мне, что, черт возьми, произошло, а потом оставлю ее в покое?
Макс встает и смотрит брату в лицо, стиснув зубы.
— Заткнись нахр*н, Ник. Ты мне не начальник. Тебе лучше запомнить это.
Лицо Ника искажается от гнева.
— Твоя девушка стала причиной дерьма меньше, чем через десять минут после того, как я, бл*дь, в нее поверил. Ее косяк — твой косяк.
Нат, Тина, Мими и Лола дружно вскрикивают:
— Эй! — на грубый комментарий Ника.
Я никогда не видела его таким злым.
Тина подходит к нему и тихо говорит:
— Милый, успокойся. Она заговорит, когда будет готова.
Ник выпрямляется и смотрит мне в глаза.
— Она заговорит сейчас! Что случилось? — Ник может быть очень пугающим парнем.
— Да пошел ты, Ник, — вмешивается Нат.
Ник поворачивается к ней.
— Конечно, ты заступаешься за нее. Мне нужно знать, что произошло.
У меня кишки скручиваются.
Мими встает перед Ником.
— Мы все здесь друзья, помнишь?
— Некоторые больше, чем другие, — фыркает Ник.
Это было подло. Моя кровь кипит. Я закрываю глаза, моя грудь тяжело вздымается. Тина ахает от изумления.
— Ник! Да что на тебя нашло?
Он делает шаг ко мне, сердито глядя мне в глаза.
— Что там случилось?
Я открываю рот, но из него вырывается только:
— Я… эм…
Ник скрипит зубами и снова спрашивает:
— Что случилось, Елена?!
— Сделай еще один шаг к ней, Ник, — угрожающе рычит Макс. — Я, бл*дь, тебе врежу.
Я закрываю глаза. Мое тело дрожит, грудь вздымается.
— Что там, черт возьми, произошло? — снова спрашивает Ник, почти крича.
Встаю так быстро, что мой стул с грохотом ударяется о стойку бара. Руки трясутся, я стою в футе от Ника, смотрю в его полные ярости глаза.
— Она назвала Сиси умственно отсталой! — рычу, чувствуя себя униженной, когда злые слезы текут по моим щекам, мое тело сотрясается от ярости. Я закрываю лицо руками, чтобы скрыть свою слабость, и шепчу: — Она, бл*дь,
Тишина такая густая, что ее можно резать ножом. Опустив руки, я яростно вытираю слезы, протягиваю дрожащую руку, чтобы взять стакан с водой. Делаю глоток, мечтая исчезнуть в темноте, но знаю, что это не мой выбор.
Осторожно вдыхая, я выпрямляюсь во весь рост и тихо говорю на выдохе:
— Прости, Ник. — Снимаю с себя рацию и бейдж, кладу их на табурет. — Не надо меня увольнять, я сама ухожу. Простите, что испортила всем вечер. Я иду домой. Спокойной ночи.
Тина и Лола умоляют: «Елена, нет!» и «Останься!», пока Нат приказывает: «Никуда не уходи, пока он не извинится!».
Я поворачиваюсь и ухожу со всем достоинством, которое у меня осталось, прежде чем слышу, как Нат кричит тому, кто, я уверена, является Ником:
— Ты мудак!
Я почти ожидаю, что Макс придет за мной, но он этого не делает.
И снова чувствую то, что чувствовала, когда впервые приехала в Нью-Йорк.
Совершенное и безнадежное одиночество.
Макс
Оцепенев от слепой ярости, я моргаю, глядя, как Елена уходит, высоко подняв голову. Никогда не видел ее более красивой, с опухшей губой и все такое. Но когда она спускается по лестнице и исчезает из виду, у меня внутри все переворачивается. Я с трудом сглатываю, зная, что это может быть оно. Возможно, именно сейчас Елена поняла, что с таким мужчиной, как я, слишком много мороки. Но видеть, как она стоит над Поршией после того, как надрала ей задницу, защищая мою малышку... дерьмо.
Мне кажется, я влюбляюсь, но не помню, чтобы это происходило так в первый раз. Неужели любовь заставляет человека чувствовать, что он достиг самого высокого и самого низкого уровня одновременно? Я никогда не хотел, чтобы это случилось. Но зная Елену так, как знаю ее сейчас, как я мог остановить это?
Я должен был бы привыкнуть к оскорбительным и грубым замечаниям людей. Одно дело, когда это исходит от несмышленых детей, но когда я слышу, как взрослые используют слова «умственно отсталый», мне просто хочется врезать по лицу. Моя дочь не отсталая и не глупая. Она исключительно умный и способный человек, независимо от ее травмы.
Ник стоит, уперев руки в бока, и смотрит в пол. Я чувствую, как от него волнами исходит чувство вины.
— Ты мудак! — кричит ему Нат.
Тина бросает на Нат умоляющий взгляд.
— Нат, перестань. — Она подходит ближе и кладет руку ему на грудь. — Милый, ты же не знал. — Но он делает шаг назад. Я никогда не видела, чтобы он отходил от Тины. Никогда.
Он не поднимает глаз. Вместо этого он берет брошенный бейдж и рацию и направляется к двери у бара, ведущей в офис. Он уходит, оставив нас стоять здесь. Но он так просто не отделается, и я следую за ним.