Сладкая месть Роке де Кальвоса

Рид Мишель

И теперь она снова будет спать в этой кровати с ним, и только Богу известно, что приготовил для нее Роке на этот раз. Кровать стояла расстеленной, покрывало лежало аккуратно собранным на диванчике у ее подножия.

«Что ж, добро пожаловать в медовый месяц», — насмешливо подумала Энджи. Ей стало горько, потому что их настоящий медовый месяц закончился сразу же после первой брачной ночи. Утром зазвонил ее мобильный телефон, и она быстро собрала вещи и улетела обратно в Лондон. Ее брат опять что-то натворил.

Теперь, почти два года

спустя после того события, Энджи с удивлением подумала, как мог Роке терпеть все это. Она резко поднялась из-за стола и принялась расхаживать по комнате. Энджи представила, что мог чувствовать Роке, когда она поставила нужды своего брата превыше всего, даже их медового месяца.

Энджи вспомнила их разговор с Роке, когда он обвинил её в том, что в собственной семье чувствовал себя сторонним наблюдателем, которому все время указывали, что он вмешивается не в свои дела. Неудивительно, что их любовь пошла на убыль, а ее место заняла вражда.

Дверь спальни внезапно открылась, и вошел Роке. Он быстро подошел к ней и протянул руку:

— Возьми.

Энджи взволнованно облизнула пересохшие губы, не понимая, что он от нее хочет.

— Это твой брат, — сказал Роке. — Мне удалось дозвониться до него между пересадками.

Энджи про себя горько усмехнулась. Последний человек, о котором она сейчас хотела думать, был Алекс.

— Роке, — выпалила она. Она чувствовала необходимость сказать ему что-то, но не находила слов.

Роке мрачно посмотрел на нее и вложил в ее руку телефон. Затем он развернулся и исчез во второй гардеробной.

— Энджи, ты здесь? — раздался в трубке голос Алекса.

— Д-да, — рассеянно ответила она. — Я здесь. Ты в порядке?

— А то как же, — засмеялся он. — Я ведь не ребенок.

— Нет, но…

— Я не могу передать словами, как все это здорово, — восторженно сказал Алекс. — Я лечу первым классом…

— Г-где ты находишься? — запинаясь, спросила Энджи.

— Черт, я даже не знаю. — Ей показалось, что его это ничуть не беспокоит. — Мы делаем пересадку. Остановились, чтобы заправиться. А ты знала, что в подобных самолетах можно принять душ и тебе могут сделать массаж, пока ты ждешь? Вот же некоторые живут!

— Алекс, но как насчет твоей учебы? Ты ведь не можешь просто взять и…

— Ой, к черту эту учебу, — заявил он. — Я могу вернуться, когда пожелаю. Энджи, я в диком восторге от того, что случилось. Роке просто невероятный. Кто бы мог подумать? Он уже сказал тебе, что я буду учиться объезжать мустангов, ухаживать за скотом и всякое такое? Я чувствую себя очень виноватым, что вел себя с ним как последняя скотина.

Из-за помех на линии Энджи не могла расслышать, что говорил ее брат.

— Мне нужно идти. Нас зовут обратно в самолет. Энджи, послушай, — заторопился Алекс, — мне очень жаль, что я испортил ваши отношения.

— Ты этого не делал.

— Конечно, делал, — вздохнул Алекс. — Я все время думал об этом. Я ревновал тебя к нему и хотел разлучить

вас. Но это было очень низко с моей стороны — поступить так с его деньгами. И мне повезло, что моя голова все еще при мне.

— Алекс…

— Энджи, я просто хочу сказать тебе, что я люблю тебя, но мне пора самому начать заботиться о себе. — В трубке снова запищало. — Я в порядке… Береги себя… Роке…

— Алекс?

Связь оборвалась окончательно. Энджи стояла и смотрела на телефон, который крепко сжимала в руке. Ее брат наслаждался жизнью. Он в восторге. Роке внезапно из его злейшего врага превратился в самого лучшего друга. И теперь Алекс не против того, чтобы уехать от нее на другой конец света. Какое счастье, что он теперь свободен!

Энджи всхлипнула, по ее щекам потекли слезы. Ее всю трясло, и она никак не могла унять эту дрожь.

Подошел Роке и забрал у нее телефон:

— Просто сделай несколько глубоких вдохов.

Энджи покачала головой. Ей хотелось плакать.

Ей хотелось выплакать свое глупое сердце.

— Надо же, ты вдруг стал его героем.

Она стояла между ними, как рефери на боксерском ринге. Вытянув руки, она держала их на расстоянии, чтобы они не могли причинить друг другу вреда. А теперь ни с того ни с сего они решили помириться. Почему они не попытались сделать этого раньше? Ради нее?

И что делать с Надей, которая стеной встала между ней и Роке?

Роке обнял ее, чтобы утешить, но Энджи показалось, что он сделал это весьма неохотно. Они все еще находились по разные стороны баррикад. То, что Роке разрешил ей поговорить с Алексом, не означало, что он предложил ей мир.

— Прошу прощения, — все с той же неохотой сказал Роке. — Я признаю, что мне не следовало лишать тебя права удостовериться, что с твоим братом все в порядке. Но он уже вылетел, и я знал, что смогу дозвониться до него только через пару часов. Когда я преследую какую-то цель, я становлюсь бессердечной скотиной.

— Я никак не могу понять: ты отправил Алекса в Бразилию для того, чтобы сделать из него мужчину, или потому, что тебе хотелось, чтобы он оказался от тебя как можно дальше?

— Немного и того и другого, — честно признал Роке. — Вот… возьми… — Он взял со стола чистую салфетку и протянул ей.

Энджи восприняла этот жест как намек на то, что пора бы прекратить эти слезы.

— Это я должна извиняться. — Она взяла у него салфетку и вытерла глаза. — Не думала, что так расклеюсь.

— Если хочешь знать мое мнение, тебе давно следовало это сделать.

Возможно, он был прав. Много лет Энджи копила в себе эти слезы. С семнадцати лет она держала свои эмоции под контролем, потому что только так можно было чего-то добиться. Им с братом нужно было выживать. Каждое ее решение сопровождалось страхом. Если она допустит ошибку и Алекс не сможет продолжить свое обучение в частной школе, его могут отобрать у нее и поместить в какой-нибудь приют для сирот.