Сладкая месть
Шрифт:
Наверное, ей лучше придумать благовидный предлог, например, срочный визит к какой-нибудь дальней родственнице?
Нет, она не переживет, если упустит такой шанс. Пусть даже потом все рухнет. О, как ужасно, что приходится бояться встречи с человеком, в которого влюблена.
– Черт подери! – снова воскликнула Эмили и обнаружила, что улыбается как идиотка, хотя ей хочется плакать.
Напряжение стало почти невыносимым. Она вернулась к столу и дочитала письмо Траэрна до конца:
«…Благодарю Вас за экземпляр Вашего последнего стихотворения «Мысли во мраке
Всегда Ваш
С. О. Траэрн».
Теперь Эмили знала, что вряд ли решится поспешно уехать к несуществующей родственнице. Будь что будет, но она не в силах устоять перед возможностью встретиться с человеком, который так понимает ее поэзию и назвал ее стихи очень впечатляющими.
Она аккуратно сложила письмо Саймона и спрятала за корсаж бледно-голубого утреннего платьица с завышенной талией. Быстро взглянув на часы, девушка поняла: пора возвращаться к работе. Ей предстояло сделать еще очень многое, прежде чем отправиться на очередное заседание литературного общества, традиционно проходившего по четвергам.
Разобрав уже половину почты, Эмили наткнулась на письмо с очередным отказом издателя. Она сразу узнала конверт, ибо получила уже немало таких писем. Мистер Паунд, человек с явно ограниченным интеллектом, очевидно, не счел ее поэзию очень впечатляющей.
Но странно – мысль о скором приезде Траэрна волшебным образом смягчила этот удар.
– Не понимаю, чего ради вам захотелось посетить собрание литературного общества, Блэйд? – Нахмурив лохматые брови, лорд Гиллингем пристально смотрел на своего гостя.
Они с Саймоном стояли перед домом Гиллингемов, ожидая, пока подадут лошадей.
– Я думаю, это может оказаться весьма забавным. – Саймон слегка похлопывал хлыстом по сапогу. Теперь, когда оставались считаные минуты до встречи с мисс Эмили Фарингдон, им владело нетерпение.
– Забавным? Странный вы человек, Блэйд. Хотя чему тут удивляться, ведь вы столько лет провели на Востоке. Долгое пребывание среди иностранцев не идет на пользу, вот что я вам скажу. От этого и возникают всякие причуды.
– Но это принесло мне еще и состояние, – сухо напомнил Саймон.
– Что ж, справедливо. – Смущенно кашлянув, Гиллингем сменил тему: – Я предупредил о вашем визите обеих Инглбрайт. Думаю, вам будут очень рады, но считаю своим долгом предупредить: это общество всего лишь стайка старых дев, которые собираются раз в неделю и превозносят до небес жалкую кучку стихоплетов. Женщины, знаете ли, очень склонны ко всякой романтической чепухе.
– Да, слышал, слышал… И все-таки мне любопытно посмотреть, как теперь развлекаются в сельской глуши.
– Ну, если вам угодно… Я подъеду с вами к Розовому коттеджу, представлю, а дальше вы уж сами. Вы не будете возражать, если я не останусь слушать их болтовню, а?
– Разумеется, нет, – рассеянно
Граф Блэйд легко вскочил в седло Лапсанга и поскакал по дорожке рядом с лордом. Нетерпение охватывало его все сильнее и сильнее, бередя душу. Он старался обуздать непрошеное чувство. Саймон всегда гордился своим железным самообладанием.
Он почти не сомневался в радушном приеме сестер Инглбрайт и всех остальных обожающих поэзию старых дев. Может, он и не обладает красотой в стиле Байрона, Эшбрука и прочих, но он, в конце концов, граф.
Сей простой факт – как хорошо знал Саймон – плюс его огромное богатство и влиятельность вполне были способны скрасить множество физических изъянов, а также смягчить самые разные недостатки, ошибки в суждениях и даже дурные черты характера.
Леди из литературного общества, без сомнения, пришли в совершенный восторг, узнав, что их скромный салон желает почтить своим присутствием сам граф Блэйд…
Розовый коттедж в действительности оказался весьма скромным. Маленький аккуратный домик, окруженный небольшим ухоженным розарием, стоял чуть в стороне от узенькой дорожки, неподалеку от поселка.
Хрупкие строгие седовласые женщины неопределенного возраста приветствовали у ворот трех посетительниц, видимо, только что пришедших пешком. Все они кутались от холода в поношенные старомодные накидки и пелерины самых скучных тонов. Их невзрачные шляпки были плотно стянуты под подбородком.
Подъезжая с лордом Гиллингемом, Саймон с любопытством рассматривал леди, стоящих у ворот. У него сразу же возникло впечатление, что ему предстоит встреча со стайкой пугливых серых голубей. Он тихонько чертыхнулся, размышляя, какая же из этих неприметных птичек Эмили Фарингдон. Граф испытывал странное чувство смятения, тревоги и некоторого удивления.
Насколько он мог судить об Эмили по переписке, ее трудно было представить одной из этих весьма чопорных дам. Он ожидал увидеть молодую особу, романтичную, полную дерзкой энергии.
Пять пар настороженных женских глаз устремились на него из-под старомодных шляпок. Ни одной из обладательниц этих взоров он не дал бы меньше сорока. Саймон нахмурился. Он был уверен: мисс Фарингдон гораздо моложе и симпатичнее. Фарингдоны славятся своей внешностью не меньше, чем беззаботностью поведения.
– Добрый день, леди. – Гиллингем галантно снял шляпу и широко улыбнулся. – Я привез вам гостя. Позвольте представить графа Блэйда. Совсем недавно он возвратился из Ост-Индии, знаете ли. И ему не терпится услышать, что делается в литературных кругах здесь, в Англии.
Саймон приподнял касторовую шляпу с загнутыми полями, внутренне готовясь к выполнению своей миссии, как вдруг до него дошло, что ни на одном из этих лиц нет ни малейшего признака радушия.
Он, прищурившись, наблюдал, как Гиллингем совершал церемонию представления. Сомневаться не приходилось: завсегдатаи литературных четвергов не выражали ни малейшего восторга по поводу нового знакомства. Более того, Саймон читал на их лицах некоторое беспокойство и подозрительность. У него даже промелькнула мысль, что милые леди из литературного общества предпочли бы, чтобы он тут вообще не появлялся.