Сладкая месть
Шрифт:
— Я понимаю, что тебе может быть больно, — сказал он бархатно-хриплым голосом. — Может быть, мне лучше лечь в другой комнате?
— Думаю, милорд, мне бы хотелось, чтобы ты снова меня поцеловал.
— Но ты же понимаешь, что стоит мне…
— Если ты, конечно, не хочешь…
— Господи, ты действительно сокровище.
С этими словами он притянул ее под себя, приподнялся на локтях, нависая над ней. Восхитительный долгий поцелуй, и вот он снова скользнул в нее, снова выводя на такую же волну удовольствия, что и в прошлый
Это было совсем не похоже на то, чего она ожидала. Страстная. Красивая. И пикантная. Безусловно, то ощущение, которое они делили, было для Рейна таким же особенным, как и для нее. Он, безусловно, испытывал к ней не такие чувства, как к другим женщинам.
От этой мысли ее неопределенное будущее стало казаться таким далеким. Она была счастливее, чем когда бы то ни было прежде. Она не позволит своим глубинным страхам разрушить удовольствие, которое доставляет ей Рейн. Она спрячет их на дно сердца, и в один прекрасный день они исчезнут навсегда.
К утру все беспокойство Джоселин улеглось. Она проснулась от солнечного луча, пробившегося между занавесками. Улыбнулась, потянулась и зевнула, думая о Рейне и об удовольствиях прошедшей ночи. Она повернулась, но Рейна рядом не было. На его подушке лежала алая роза.
Сердце Джоселин забилось сильнее. Он принес ее из сада. Для нее.
Она радостно перевернулась на спину, поднесла розу к лицу и вдохнула ее нежный аромат. Он ушел, но не забыл ее. И он вскоре вернется.
Он вернулся поздним вечером, как обычно, приведя слуг своим неожиданным появлением в трепет. Рейн приказал подать ужин наверх, и Джоселин покраснела от мысли, что подумают слуги. За ужином они мало говорили и еще меньше ели. Потом он поцеловал ее, прижимая с силой к себе, повернул, чтобы расстегнуть платье. Он отнес ее на большую кровать под балдахином, и они провели ночь любви, засыпая лишь ненадолго.
— У тебя восхитительные волосы, — сказал он ей за час перед рассветом. — Черные как ночь. Такие невероятно густые, но мягкие и шелковистые. — Его пальцы скользили по ним, откидывая с лица. — Мне нравится, когда они свободно падают тебе на плечи.
Джоселин улыбнулась.
— Я отращу их для тебя.
Рейн наклонился и поцеловал ее.
— Это будет чудесный подарок — и я буду его очень ценить.
Потом он снова обнял ее, поцеловал в губы, проник в рот, осыпал поцелуями плечи, грудь.
Мгновение спустя она уже была влажной и извивалась под ним, одеяло было отброшено, мощное тело Рейна вдавило ее в матрас. Он ввел свой член в нее, заполняя ее, заставляя чувствовать удовлетворение, и Джоселин приняла с радостью то удовольствие, которое всегда нес ей Рейн.
Жизнь Джоселин была бы похожа на счастливый сон, не беспокойся она все время, что все это скоро закончится. Броуни не уставал предупреждать ее, напоминая осторожно о том, что они оба знали о прежних похождениях Рейна.
— Рано
Джоселин с удивлением обнаружила, что не хочет прислушиваться к советам Броуни. Хотя одна часть ее знала, что Броуни прав, другая — более оптимистичная — верила, что те сладостные мгновения, которые они делили, не могут быть похожи на мгновения, проведенные им с другими женщинами.
Она всеми силами цеплялась за эту надежду и пыталась отбросить страхи.
Если бы только прошлое Рейна отпустило их.
Но вместо этого возникали все новые напоминания о нем. Как, например, в тот вечер, когда они пшли на маскарад в сады Фокса. Джоселин с нетерпением ждала этого вечера, собираясь нарядиться Клеопатрой — в экстравагантное серебристое платье с одним плечом. На Рейне была его военная форма, в золотых полковничьих погонах его плечи выглядели еще шире.
Они танцевали под яркими бумажными фонариками, гуляли в темных аллеях.
Рейн нежно поцеловал ее, обхватив рукой щеки. Он только успел отстраниться, когда над ними раздался холодный мужской голос.
— Приятно проводите время?
На дорожке рядом с дамой, одетой в красное бархатное платье, стоял наряженный Петром Великим Стивен Барлетт, герцог Хэркурт.
Джоселин не могла разглядеть лица дамы под алым домино, но у той были красиво очерченные подкрашенные губы, ее зрелое тело привлекательно выпирало из корсета.
— Очень приятно, благодарю, — коротко ответил Рейн, — во всяком случае, до сих пор.
На Джоселин тоже было домино — белое с серебристой каймой, но Хэркурт, казалось, видел сквозь него.
— И очаровательная миссис Уиндэм здесь. Не трудно узнать ваши… прелестные черты в любой одежде, — улыбнулся он Джо. — Могу я представить вам леди Кэмпден? Не думаю, чтобы вы прежде встречались… хотя ее сиятельство и виконт хорошо знакомы.
— Слишком хорошо, — сказала дама в красном. Она бросила на Джоселин оценивающий взгляд, потом обернулась к Рейну. — Так это твоя последняя… утеха. Она выглядит очень милой, Рейн. Теперь понятно, почему тебя давно не видно у нас.
Рейн прикрыл рукой пальцы Джоселин, когда она рефлекторно вцепилась ему в руку. У нее вдруг похолодели пальцы, и Рейн покровительственно пожал их.
— Миссис Уиндэм мне почти родня. Наши отцы дружили.
Это была наглая ложь. Но она была частью той истории, которую они сочинили, чтобы избежать скандала. Джоселин удивлялась, что он идет на такие хлопоты.
— Я забочусь о ней, пока она не освоится в городе.
— Как… удобно, — произнесла ее сиятельство. Она хищно улыбнулась, в лунном свете ее губы казались кроваво-красными. — Раз она ваша родственница, я прошу ее побывать в Кэмпден Хаус. Через неделю, в субботу мы с лордом Кэмпденом даем небольшой вечер. Мы будем рады видеть вас обоих у себя.