Сладкая отрава
Шрифт:
Оборачиваюсь, смахивая с глаз капли воды, и замираю. В нескольких шагах от меня стоит Китнисс, а ее взгляд скользит по моему обнаженному телу. Кровь в одно мгновение начинает бурлить, и я возбуждаюсь от мысли, что жена рассматривает меня.
Зачем Китнисс пришла? Что кроется в ее голове?
Наши глаза встречаются, и Сойка не спешит отвести взгляд. Она выглядит решительной, только вот ее щеки предательски полыхают румянцем смущения.
– Иди сюда, – говорю я, не раздумывая, и протягиваю руку навстречу.
Китнисс сглатывает,
– Китнисс… – зову я ее по имени, и серые глаза вновь встречаются с моими. – Иди сюда, – повторяю я тихо, чуть качнув протянутой рукой.
Закусив губу, будто в сомнении, Сойка все-таки движется ко мне. Холодные пальцы ложатся в мою ладонь, и я сжимаю их, согреваю. Тяну жену к себе. Она поддается, шагая под струи теплой воды. Ее светлая ночнушка в мгновение намокает, открывая мне облепленные влажной тканью красивые бугорки груди и аккуратные изгибы бедер.
Провожу свободной рукой сверху вниз от шеи к вершинке груди и дальше по животу к границе недлинной ночной рубашки. Слегка задираю ее, поднимаюсь рукой вверх и поглаживая светлую кожу, но останавливаюсь – в глазах Китнисс появляется сомнение. Чуть улыбаюсь, воодушевленный перспективой поиграть: она не отталкивает, но, похоже, не против, если ее поуговаривают.
Поглаживая пальцами ладошку Китнисс, зажатую в моей руке, второй рукой накрываю правую грудь, ласково сжимая ее. Медленными движениями чуть проворачиваю ладонь и ощущаю, как затвердевает ее сосок. Жена прикрывает глаза, наслаждаясь.
– Китнисс, я тебя сейчас поцелую, – зачем-то говорю я, и серые глаза оказываются вновь распахнутыми.
Сойка легко кивает, разрешая мне поцелуй, а я неожиданно нахожу особенно возбуждающим то, она восприняла это как вопрос. Пусть думает, что власть у нее…
Наши губы в паре миллиметров, воздух один на двоих. Глаза в глаза, бесконечная сладость предвкушения. Наконец, едва заметное движение вперед, и Китнисс сама целует меня. Не выдержала. Улыбаюсь сквозь поцелуй, переплетая пальцы наших рук. Поцелуй полон нежности и ласки, в нем нет безумия, охватившего нас вчера.
Китнисс делает полшага вперед, и мое возбуждение упирается ей в бедро. У меня вырывается слабый стон, и теперь уже Сойка улыбается, не разрывая поцелуя. Она высвобождает свою ладонь, и наши руки пускаются в путешествие по телам друг друга. Я касаюсь ее везде, где позволяет наши позы: скольжу по спине, пробегаюсь пальцами вдоль позвоночника, сжимаю в руках упругие ягодицы, прикрытые мокрой одеждой. Китнисс гладит мои руки, спину, топчется на границе поясницы, не отваживаясь спуститься ниже.
Я крайне возбужден, но мне как никогда хочется растянуть наше странное единение. После всего что мы пережили, после того как наши пути разошлись и так причудливо встретились вновь, мне хочется остаться здесь, в душе, навечно: я и Китнисс, отделенные от остальных водяной стеной. В своих чувствах я разберусь завтра, сегодня
– Я хочу видеть тебя, – шепчу я, предупреждая о своих намерениях.
– Ты и так на меня смотришь, – не понимая, тихо говорит Китнисс.
Снова улыбаюсь, проводя подушечками пальцев по ее щеке.
– Я хочу видеть тебя без одежды, – выдыхаю я.
Помедлив, Китнисс кивает, разрешая. Мне определенно нравится озвучивать свои действия, тем более получая согласие со стороны Сойки. Снова целую жену, а мои пальцы уже касаются ее бедер, задирая ночнушку вверх.
– Подними руки, – прошу я, и Китнисс незамедлительно подчиняется.
Стягиваю с нее мокрую одежду и, бросив ее куда-то на пол, смотрю на обнаженную девушку. Струи воды ласкают ее тело, меняя направление при ударе о плечи и торчащие груди.
– Ты красивая, – произношу я с придыханием.
Мои руки накрывают округлый живот, губы целуют твердые бугорки груди, а глаза стараются избегать смотреть на не окончательно поджившее клеймо. Один его вид раздражает меня, напоминая о предательстве Китнисс, но я тут же стараюсь напомнить себе, что мне только предстоит разобраться, где правда, а где ложь во всем, что касается Сойки.
Одна рука Китнисс гладит меня по голове, путая мокрые пряди волос, а вторая, смелея, скользит по моей ноге, останавливаясь возле границы протеза. Непроизвольно вздрагиваю, отрываясь от Китнисс. Заглядываю ей в глаза, и мне кажется, я вижу в них слезы, как в первую ночь, когда мы были близки. Сойка тогда тоже касалась моей искусственной ноги и говорила, что это ее вина, а я успокаивал ее поцелуями. Воспоминания невзрачные, серые. Как мне понять, настоящие ли они? Правда или ложь?
– Я хочу потрогать тебя, – очень тихо говорит Китнисс, заливаясь краской.
– Ты уже трогаешь меня, – глупо отвечаю я и тянусь за новым поцелуем.
Сойка чуть наклоняется, и мои губы касаются ее щеки, а не рта.
– Я хочу потрогать тебя «там», – медленно выговаривает Китнисс и, несмотря на крайнее смущение, вздергивает подбородок, мол, попробуй откажи.
Когда я спустя пару секунд наконец соображаю, где «там» Сойка собирается меня потрогать, из моего горла вырывается сладкий стон.
– Я не против, – заставляю себя сказать я, потому что Китнисс все еще ждет ответа.
Ее пальчики робко движутся к моему паху, а мне кажется, что на коже остаются ожоги. Мучительная дрожь пробегает по телу, когда Китнисс заключает мой член в кольцо своей руки. Я сперва замираю, а потом интуитивно двигаюсь ей навстречу, проскальзывая между пальцами. От неожиданности жена убирает руку, и я непроизвольно грустно вздыхаю.
Китнисс чуть улыбается, смелеет и возвращает пальцы на место, обхватывая мое естество. Теперь уже она сама движется вперед-назад, а у меня перед глазами мир темнеет от предчувствия скорой развязки.