Сладкая парочка

Макколи Барбара

Рэй, не говоря ни слова, схватил ее за руку, втащил в кабинет, захлопнул за ней дверь и крепко обнял.

Напряжение Тины не исчезло, когда Рэй нашел ее губы. Но она обвила руками его шею и ответила на поцелуй. Рэй наконец отстранился. Их губы разделились, но языки игриво бились друг о друга, требуя и предвкушая новый поцелуй. Рэй мог бы дразнить ее так часами, но он все же взял себя в руки и выпустил Тину.

– Прости, не мог удержаться.

Ее губы были все еще влажными и опухшими от его поцелуя. Они выглядели так соблазнительно, что

Рэй тут же снова потянулся к ним.

– Подожди, не надо. – Тина уперлась ладонью в его грудь. Рэй почувствовал, что ее пальцы нервно подрагивают.

– Как ты?

– Я... Я даже не знаю. Не знаю, кто я.

Ее голос был таким странным, чужим, отсутствующим, что у Рэя заныло сердце. Тина высвободилась из его объятий и отвернулась. Мужчина стиснул зубы.

– Послушай, я знаю, вам сейчас нелегко. На твоих родителей так много свалилось за один день. Но, черт возьми, мы же не дети. Мы ведь не станем расставаться только потому, что они против наших отношений...

– Нет, – Тина обернулась и пристально посмотрела ему в глаза. – Дело совсем не в этом.

Рэй встретил ее строгий отсутствующий взгляд, и внутри у него все заледенело.

– Тогда в чем же?

Она вздохнула и нервно поежилась, обхватив себя руками.

– Когда мой отец был совсем молодым, он работал в пекарне у себя на родине.

– Почему ты...

– Пожалуйста, – жестом остановила его Тина. – Позволь мне рассказать.

Рэю казалось, он сейчас взорвется от пережитых страхов и напряжения. Но он взял себя в руки и кивнул.

– Его начальником был человек по имени Вильхайм.

Она умолкла, и Рэю потребовалась вся его сила воли, чтобы не накинуться на нее с расспросами. Но он понимал – ей трудно собраться с мыслями, и потому терпеливо молчал.

– По словам моего отца, – наконец продолжила Тина, – Вильхайм ненавидел его, унижал и оскорблял по любому поводу, иногда публично. После четырех лет, проведенных в пекарне, мой отец, которому уже исполнилось девятнадцать, решил – с него хватит. И уехал. Вильхайм разозлился и наврал констеблю, что папа украл у него старинные рецепты, передававшиеся из поколения в поколение, которые Вильхайм хранил в страшной тайне. Папу должны были арестовать.

Рэй слышал, что в деловом мире рецепты фирменных блюд берегли как зеницу ока, скрывали под семью замками и сложными сигнальными системами. Кража рецептов была хоть и экзотическим, но преступлением.

– Но преследование на работе это одно, а Лжесвидетельство и обвинение в промышленном шпионаже – совсем другое. Зачем Вильхайму так жестоко поступать с твоим отцом? – спросил Рэй.

– Он ненавидел папу, – ответила Тина. – Хотя все рецепты, которые увез отец, были его собственные, Вильхайм немало на них разбогател. Он испугался банкротства и позора.

– В таком случае Иван мог легко доказать свою невиновность, – опять не удержался Рэй. – Любой суд его бы оправдал.

– Может. А возможно, и нет. – Она вздохнула. – Но у Вильхайма имелись связи... наверху.

Мой отец был молод, у него не было защиты, и он очень боялся попасть в тюрьму. Так что он и моя мать сбежали из страны на торговом судне. За проезд папа расплатился, работая на камбузе. Когда они приплыли в Америку, то взяли себе другую фамилию. Сначала они жили в Нью-Йорке, потом переехали во Флориду и наконец очутились в Саванне. Тут и родилась София.

Тина была так бледна, что Рэй испугался за нее. Испугался впервые в жизни. Пустота в ее глазах наполняла его холодным ужасом.

– Тина. Сядь. – Рэй взял ее под руку, она вдруг начала упираться, но Рэй все-таки заставил ее сесть и опустился на колени перед ней. – Это было тридцать лет назад. Вильхайм, наверное, давно умер.

Тина покачала головой.

– Он не умер.

– Пусть не умер, что с того? – настаивал Рэй. – Прошло столько времени. Вряд ли он до сих пор ненавидит твоего отца.

– Еще как ненавидит, – сказала она спокойно. – Уезжая, отец все-таки украл кое-что у Вильхайма.

– Что же?

– Мою мать. Вильхайм – мой дедушка.

Ничего себе!

Рэй даже присвистнул, затем сел на стул рядом с Тиной.

– Ничего себе! – Это все, что он сумел сказать.

– Да уж. Ничего себе...

Некоторое время они оба молчали, потом Тина продолжила:

– Моя мать несколько раз за эти годы звонила дедушке и пыталась наладить с ним отношения, но он упорно отказывался. Он по-прежнему называет папу вором и настаивает на его аресте. Но мама никогда не говорила дедушке, под каким именем мы живем и где – на тот случай, если он надумает осуществить свою угрозу.

– Ему бы и не удалось. Любой юрист в два счета вам это объяснит.

– Папа боялся, что само обвинение разрушит его бизнес и покроет позором нашу семью. Вот почему он всегда держал нас взаперти – опасался, вдруг это все всплывет.

– Но ваша мать была в восторге, когда думала, что я волочусь за Рэйчел, – озадаченно припомнил Рэй.

– Ей так хотелось выдать одну из дочерей за Данфорта, обо всем остальном она и думать забыла, – ответила Тина. – Мой отец точно знает, что невиновен. Но он также знает – и у невиновных людей рушится карьера и даже жизнь, стоит лишь тени подозрения пасть на них. Ты и сам это прекрасно знаешь.

Она была абсолютно права. Человек может быть чист, как слеза младенца, но самое безосновательное обвинение способно навсегда испортить его репутацию и очернить в глазах окружающих.

– Послушай, Тина, я знаю, как это все тебе неприятно, но мы...

– Это не неприятно, Рэй. Это конец. – Она поднялась и твердо посмотрела ему в глаза. – Я не хочу подвергать опасности мою семью. А твою – так просто не имею права. Если мы продолжим встречаться, журналисты непременно заинтересуются Александерами, станут копать, нет ли за нами чего-нибудь скандального. Это навредило бы политической карьере твоего отца. Навредило бы вам всем.