Сладкие объятия
Шрифт:
Конечно, она в какой-то степени ревновала. Она любила командовать жизнями людей, управлять их поведением и деньгами, которые они тратили. Она намеревалась сама выбрать мужа для Хэрриет. Но у Джерри Доусона был сильный характер и решительность под стать ей, и он выиграл сражение.
Потом, когда он умер, когда умерла Хэрриет, которая не хотела жить без него, миссис Брюс сказала Агнес:
— Я хочу поменять имя малышки с Доусон на Брюс. Я уже переговорила об этом с мистером
Агнес была не согласна. Но она никогда не спорила с миссис Брюс.
— Да, мадам, — ответила она.
— И еще, Агнес, я бы хотела, чтобы она выросла не зная о своем отце. Ей это не принесет пользы, и она может почувствовать себя неуверенно. Я верю, что ты, Агнес, не подведешь меня. — Держа малышку на коленях, она подняла глаза, и обе женщины внимательно посмотрели друг, на друга через пушистую головку младенца.
После небольшой паузы Агнес снова сказала:
— Да, мадам, — и была вознаграждена короткой холодной улыбкой.
Миссис Брюс подняла Селину и передала ее на руки Агнес.
— Теперь я чувствую себя намного счастливей. Спасибо, Агнес.
Селина спросила:
— Ты ведь думаешь, что это мой отец, правда?
— Я не знаю наверняка, Селина, и это правда.
— Почему ты мне так никогда и не сказала, как его звали?
— Я обещала твоей бабушке, что не скажу. А теперь я нарушила обещание.
— У тебя не было выбора.
Неожиданно в голову Агнес пришла мысль:
— А откуда ты знаешь, как он выглядел?
— Я нашла фотографию, давно. Я никому из вас об этом не сказала.
— Ты ведь не собираешься ничего предпринимать? — Голос Агнес задрожал от такой мысли.
— Я могла бы разыскать его, — сказала Селина.
— И что это даст? Даже если бы он был твоим отцом.
— Я знаю, что это мой отец. Я просто знаю. Все говорит о том, что это так. Все, что ты мне рассказала. Все, что ты сказала…
— А если так, то почему он не вернулся к Хэрриет после войны?
— Откуда мы знаем? Может, его ранило, и он потерял память. Такое случалось, ты знаешь. — Агнес молчала. — Может, бабушка относилась к нему так ужасно…
— Нет, — сказала Агнес. — Это не имело никакого значения для мистера Доусона.
— Ему бы хотелось знать, что у него родилась дочь. Что у него была я. И я хочу знать о нем. Я хочу знать, какой он, как он говорит, о чем он думает, что делает. Я хочу почувствовать, что кому-то принадлежу. Ты не знаешь, каково это — никому никогда не принадлежать.
Но Агнес понимала, потому что она всегда знала как Селина тосковала о таком. Она поколебалась, а затем высказала единственное
— Почему бы тебе не обсудить это, — сказала она, — с мистером Экландом?
Издательство находилось на верхнем этаже здания, куда можно было попасть, совершив путешествие вверх на маленьком трясущемся лифте, преодолев несколько ступеней, узких коридоров и еще несколько ступеней. Запыхавшись, с ощущением того, что она вот-вот ступит на крышу, Селина очутилась перед дверью с табличкой:
«М-р А. Дж. Ратлэнд».
Она постучалась. Ответа не последовало, только слышался звук пишущей машинки. Селина открыла дверь и заглянула внутрь. Печатавшая на машинке девушка взглянула на нее, на секунду прекратила печатать и спросила:
— Да?
— Я хотела бы повидать мистера Ратлэнда.
— У вас назначено?
— Я звонила по телефону сегодня утром. Я мисс Брюс. Он сказал, что если я подойду около половины одиннадцатого… — Она взглянула на часы. Было двадцать минут одиннадцатого.
— У него сейчас посетитель. Присядьте и подождите.
Она продолжила печатать. Селина вошла в комнату, закрыла дверь и присела на небольшой жесткий стул. Из соседнего кабинета доносились приглушенные мужские голоса. Минут через двадцать голоса стали более оживленными, раздался звук отодвигаемого стула и шаги. Дверь кабинета распахнулась, из нее вышел мужчина, на ходу надевая плащ и роняя папку с бумагами.
— Ах, я раззява… — Он наклонился подобрать их. — Спасибо, мистер Ратлэнд, за все…
— Не за что. Возвращайтесь, когда у вас появятся какие-нибудь свежие мысли насчет развязки.
— Да, конечно.
Они попрощались. Издатель направился было обратно в свой кабинет, и Селине пришлось встать и окликнуть его. Он обернулся и посмотрел на нее.
— Да? — Он был старше, чем она его представляла, лысый, в таких очках, которые позволяли смотреть и сквозь них и поверх. Сейчас он смотрел поверх очков, как старомодный учитель.
— Я… я думаю, мне назначено.
— Вы думаете?
— Да. Я Селина Брюс. Я звонила утром.
— Я очень занят.
— Это не отнимет больше пяти минут.
— Вы писательница?
— Нет, ничего такого. Я просто хотела попросить вас помочь мне… ответить на некоторые вопросы.
Он вздохнул:
— Ну, хорошо.
Он посторонился, пропуская Селину в кабинет. На полу лежал ярко-красный ковер, на письменном столе лежали бумаги, и книги, и рукописи. На столах, и на стульях, и даже на полу — везде книги и рукописи.