Сладкие воспоминания
Шрифт:
— Пожалуйста, уходи, — сказала я. — Мне нужно вернуться к Хейди.
— Мне жаль. Я сказал это не для того, чтобы причинить тебе боль. Но я знаю Стоуна. Я знаю всё тёмное, что есть в нём, и на что он способен… Что он в конечном итоге сделает с тобой. Я волновался за тебя.
Может, его внезапное появление и слова и были искренними. Есть ещё многое, чего я не знаю о Стоуне, но сейчас это не имеет значения. Стоун ушёл от меня. Всё кончено.
— Прощай, Джаспер. — Я развернулась, чтобы уйти.
— Я всегда буду рядом, если понадоблюсь, — сказал он. Я не обернулась.
Хейди радостно захлопала в ладоши, когда я вернулась к ним.
— Мэй сделала колесо. — Её хорошее настроение заражает и ослепляет. — Она пыталась это сделать несколько недель. Миз Трейси говорила: «Практикуйся, практикуйся». И это сработало. — Чистая радость за успехи подруги напомнила мне, что в мире есть абсолютно светлая душа — душа Хейди.
Позднее тем же вечером, после целого дня с Хейди, я вошла в квартиру Стоуна. Я ужасно нервничаю по поводу возвращения, потому что очевидно, он не хочет меня видеть. Его нет в квартире, а мои вещи всё ещё в гостевой комнате. Я подумываю о том, чтобы остаться до его возвращения и встретиться с ним лицом к лицу. Интересно, будет ли он со мной разговаривать или, может, даже бороться за нас после того времени, что у него будет подумать.
Или же я могу уберечь своё сердце от того, чтобы его разбили ещё больше, и, собрав вещи, съехать. Я могу найти небольшую квартиру-студию прямо за чертой города, где аренда дешевле. Если Джеральдина захочет, чтобы я продолжила работать на неё, я это сделаю. Джеральдина будет постоянно напоминать о Стоуне, и мне будет больно. Но со временем я должна достаточно исцелиться, чтобы пережить это.
Есть вероятность, что Джаральдина захочет, чтобы я ушла. Она обожает Стоуна. Если ей придётся выбирать между нами, она выберет его, и подобное ожидаемо. Я и хочу, чтобы она это сделала, она — всё, что у него есть.
Я включила свет и позволила одиночеству пустой квартиры проникнуть в меня. Все мои самые счастливые моменты произошли здесь. В коридорах эхом раздаётся наш смех. Как и крики моего удовольствия. Стоун был всем, что я когда-то хотела видеть в мужчине. Больно от мысли, что так же быстро, как я нашла любовь, её у меня отняли. Мои отношения прокляты. Моё сердце никогда больше не будет разбито, потому что я не подпущу к себе близко другого мужчину.
Я не ела ничего кроме половины сэндвича с индейкой на обед. Пройти в кухню Стоуна теперь, кажется, неправильным. Я больше не чувствую себя здесь желанным гостем и не могу есть его еду. В любом случае аппетит покинул меня, когда Стоун ушёл от меня.
Я прошла по коридору и вошла в комнату, которой он разрешил мне пользоваться. Чтобы отвлечься от мыслей, я прошлась по своей обычной
Когда я, наконец, закрыла глаза, раздался дверной звонок, из-за чего я чуть не упала с кровати. Выпутавшись из простыней, я смогла опустить ноги на пол и пройти к двери, чтобы увидеть, кто это. Я рано легла спать, но всё же кажется, что уже слишком поздно для посетителей. Меня не волнует, что на мне моя розовая поношенная пижама. Сомневаюсь, что в любом случае открою дверь.
Глазок находится выше моего роста, и мне приходится вставать на носочки, чтобы посмотреть, кто за дверью.
Шей стоит снаружи с коробкой в одной руке и пакетом в другой. Позади неё кто-то ещё, но я не могу разглядеть кто. Делая шаг назад, я открыла замок и распахнула дверь.
— Я как раз собиралась барабанить в дверь. Чего ты так долго? — сказала она, отталкивая меня и входя внутрь.
— Ты не против? — Чантел наблюдает, как Шей проплывает в квартиру, но сама остаётся у двери. Нахмуренность из-за беспокойства не образовала ни морщинки на её лбу. Либо у неё восхитительная кожа, либо она уже начала инъекции ботокса.
— Это неважно. Я не собираюсь уходить. У меня есть пончики, немного охринительно-пафосных макарон и полный пакет мини-сэндвичей, которые богатые сучки едят с чаем. Мы съедим всё это дерьмо, выпьем виски Стоуна и поговорим об ублюдках в этом мире.
Я снова повернулась к Шей, и она приподняла пакеты в своих руках.
— Можно также всё съесть. Это произойдёт, — сказала она мне.
Я не голодна, но это будет хорошим отвлечением. Я не буду одна, и в квартире не будет раздаваться отголоски в тишине.
— Заходи, — я сказала Чантел, отступая назад, чтобы пропустить её.
— Чантел не будет есть еду. У Стоуна есть морковка и вода? — У Шей был саркастический тон, поэтому я не ответила. Вместо этого я поймала Чантел за закатыванием глаз.
— Я возьму водку, если у него она есть.
— И её худющая задница напьётся уже после одной рюмки, — добавила Шей. — А теперь, когда тупой ублюдок возвращается?
Мне не нужно спрашивать, что за «тупой ублюдок». Однако мне не нравится сочетание слова «ублюдок» и имени Стоуна. Я не исправила её, потому что понимаю, что это просто манера речи Шей.
— Он не сказал. Но я не останусь, чтобы узнать. — Вот, я сказала кому-то. Теперь мой переезд реален, а не только в моих мыслях.
— Чёрт, — сказала Чантел.
Шей бросила пакет, который держала в руках, и достала пончик. Она держит его у моего рта.
— Открой, — скомандовала она. Из-за страха, что она насильно запихнёт его в меня, если не открою рот, я подчинилась. — Теперь ешь. Она направилась в сторону гостиной после того, как захватила пакет с сэндвичами. — Чантел, достань алкоголь, — позвала Шей.