Сладкий дикий рай
Шрифт:
– Это твои слова.
– И твои мысли. Ну что ж, через две недели я буду далеко.
– По ту сторону океана, – подхватила Джесси.
– И плавание будет не из легких. Шторм может запросто уничтожить корабль. И никто не знает, где его подстерегает встреча с испанскими пиратами.
– Я буду молиться за тебя.
– Представляю, как это будет выглядеть! – Джейми расхохотался во все горло. – Но не переусердствуйте в молитвах, миледи. Пока ты не родишь мне наследника, все добро в случае чего отойдет моему отцу! Так что придется тебе и помолиться о том, чтобы я еще пожил какое-то время!
– А разве
– Положена.
– Ну, насколько я могу судить, мне и ее хватит!
– Увы, увы, твои чувства разрывают мне сердце! – издевательски улыбаясь, процедил Джейми.
– Ты отлично знаешь, что у меня к тебе нет никаких чувств! – с неожиданным жаром заявила Джесси. Ее глаза снова приняли удивительный темно-фиалковый оттенок: огромные, широко распахнутые, они могли показаться испуганными. – Это ты настоял на свадьбе. Так почему теперь настаиваешь, чтобы я притворялась?
– Нет, милая, – устало произнес он. – Между нами не будет притворства, останемся по крайней мере честными друг с другом.
– Ты никогда меня не любил!
– Но я тебя хотел. И сейчас хочу. По-моему, жениться ради этого честнее, чем выйти замуж ради денег.
– Ах, вот как. Стало быть, похоть у нас в большем почете! – съязвила она.
– Джесси, ты прирожденная авантюристка. И я не теряю надежды, что все обернется не так уж плохо.
Он хотел сказать что-то еще, но в дверь постучали. Джейми крикнул, что можно входить. Появился Лаймон в сопровождении дюжих лакеев. Пока они устанавливали и наполняли ванну, Лаймон подал завтрак. Все слуги почтительно кланялись Джесси, остававшейся в постели. Она раскраснелась от смущения, но отвечала на их поклоны.
Наконец все вышли. Джейми налил кофе в чашки и подал одну Джесси. Она взяла ее, чуть слышно прошептав:
– Спасибо.
– Обычно завтрак накрывают в столовой, – сообщил он. – В хорошую погоду мы завтракаем на задней террасе.
Джесси не спеша выпила кофе и отставила чашку. Джейми забавлялся, глядя, как поспешно она прошмыгнула из постели в ванну. Обжигающая вода заставила ее взвизгнуть, и, не стой над ней Камерон, Джесси наверняка бы выскочила обратно. Но вместо этого она уселась на самое дно, скручивая в узел волосы. Только тут до нее дошло, что под рукой нет ни мыла, ни мочалки.
Джейми, все еще смаковавший кофе, подал ей и то и другое. А потом отошел подальше, к камину, чтобы полюбоваться на нее без помех. Вот Джесси подняла прелестную ножку и стала тереть ее мочалкой, как вдруг вспомнила, что находится в спальне не одна. С сердитой гримаской она плюхнулась поглубже в воду.
– Пожалуйста, не обращай на меня внимания, я тебе не помешаю.
– Ты мне уже помешал.
– Вот как?
Он опустил недопитую чашку на каминную полку. Ее груди были полускрыты водой, так что соски казались особенно выпуклыми. Заметив, каким пламенем горит его взгляд, Джесси попыталась невнятно возражать. До Джейми едва ли дошел смысл этих слов. В ушах у него шумело от Ж1учего желания. Опустившись возле ванны на колени, Камерон отобрал у Джесси мочалку и сам стал намыливать ей груди медленными, ласковыми движениями.
– Не надо! – шептала она, откинувшись и едва переводя дух. Его рука скользнула вниз, в ложбинку между ног, и Джесси вскрикнула, но и этот протест не был
Но Джейми уже поднимал ее из воды. Он уложил ее на кровать, и когда Джесси попыталась отодвинуться, обоим в глаза бросились алые пятна – напоминание об утраченной накануне девственности. Она опять попыталась отодвинуться, по замерла, околдованная его взглядом.
– Нет…
Джейми развязал тесемки на пеньюаре и скинул его на пол. Джесси зажмурилась и хотела было отвернуться. Но он схватил ее, притянул к себе и заставил посмотреть себе в лицо.
– Но я только успела вымыться после тебя! – гневно вскричала она.
– Вовсе нет, мадам, – издевательски поползла вверх темная бровь. – Ты вымылась только для того, чтобы быть свежей и чистой – для меня.
– Ах! – Она попыталась усесться. Джейми нажал ей на плечи и вернул на место. Во взгляде широко распахнутых фиалковых глаз ему снова почудился какой-то странный страх.
– Лежи смирно! – нетерпеливо приказал он. – В этом нет ничего отвратительного, и тебе больше не будет больно. Рано или поздно ты будешь лежать в этой постели и желать меня так же, как я тебя.
– Нет!
– Клянусь, так оно и будет!
– Никогда, настырный урод!
– Не дергайся, и ты получишь доказательства, что я прав. – Джейми попытался расслабить руки. Но Джесси, прикусив губу от усердия, тут же стала выбираться из-под него. – Ну-ну, миледи. Спокойнее. Если, конечно, вы не предпочитаете грубую игру, когда женщины визжат, рыдают и царапаются в припадке страсти.
В ответ она чертыхнулась. Джейми со смехом поймал ее за руки.
– Я буду целовать тебя, Джасмин, сколько захочу и когда захочу, – прошептал он и тут же осуществил свое обещание на деле.
На этот раз Джесси .не возражала и не вырывалась. Ее губы послушно раздвинулись, и Джейми целовал ее долго, жадно, чувствуя, как разгорается во всем теле пламя желания. Не сразу он нашел в себе силы прервать поцелуй. Ее губы так и остались полуоткрытыми, влажными, и легкое дыхание слетало с них часто и неровно. Широко распахнутые глаза встретились с его взглядом. Он улыбнулся. В ушах снова зашумело, взгляд помутился от порыва овладеть ею с неистовой страстью, но Джейми сдержался. Он играл с ее грудью, теребил ее соски, ласкал в самых интимных местах. Джесси хотела зажмуриться.
– Нет, смотри на меня! – приказал он, и на мгновение Джесси подчинилась. Но в следующее мгновение Джейми приподнялся и раздвинул ее бедра. Она снова зажмурилась.
– Нет! – еле слышно слетело с ее губ. – Нет, нет-Джейми поймал стройную ножку, поцеловал в изгиб стопы и пощекотал языком пальчики. И еще шире раздвинул ей бедра. Когда Джесси попыталась свести ноги вместе, он закинул их себе на плечи, не давая больше сопротивляться. Он гладил и щекотал ее бедра, а потом обратил обжигающие, умелые ласки на то, что скрывалось под золотистыми мягкими завитками. Он действовал не спеша, стремясь подарить наслаждение и наслаждаясь сам, он сполна испил медовый аромат ее женственности. Но она по-прежнему не поддалась, не снизошла до ответа. Она просто оставалась неподвижной, как было велено.